Откуда у нее такой загар? Что она делала в Италии? Мысль о том, что она лежит в бикини на пляже, ее идеальное тело выставлено на всеобщее обозрение, вызывает во мне всплеск собственничества.
Увидев меня, она останавливается. Выражение ее лица меняется от нейтрального до встревоженного, а затем останавливается на неохотном. — Ты все еще здесь.
Я прижимаю салфетку к губам. — Да.
Я наполовину ожидаю, что она развернется и выйдет из комнаты, но она удивляет меня, садясь за стол напротив меня.
— Кто управляет делами, пока тебя нет? — спросила она, ее голос стал резким.
— Алек.
— О, я помню его по вечеринке в честь моего дня рождения. — Она тянется к миске с фруктовым салатом. — Он один из твоих капо.
— Его повысили до моего младшего босса.
До сих пор у меня не было официального заместителя босса, потому что Неро всегда играл роль моего второго помощника.
Взгляд Клео переместился на меня. — Я удивлена, что ты доверяешь ему настолько, что он руководит делами, пока ты здесь.
И доверяю, и не доверяю. Алек предан и умен, но ему нужно больше опыта, чтобы хотя бы приблизиться к стандартам, установленным Неро. Еще несколько недель назад оставить его за главного в моей семье было бы немыслимо, но два дня назад я без колебаний сделал именно это. Единственное, что имело значение, - это добраться сюда. Добраться до Клео.
— У меня не было выбора.
Она набирает в тарелку немного фруктов. — У тебя всегда есть выбор. Ты можешь пойти домой.
— Ты и есть мой дом.
Она останавливается, ее ложка замирает в воздухе. В ее лице промелькнула боль, словно мои слова причинили ей физическую боль.
— Если ты будешь продолжать говорить подобные вещи, у меня не останется выбора, кроме как попросить Дамиано выгнать тебя, — шепчет она, опуская ложку и устремляя взгляд на свою тарелку.
— Я не могу. Пока мы с тобой не закончим наш разговор.
Ее губы сжимаются в тонкую линию. — Рафаэле, только честно. Чего ты надеешься добиться? У нас нет пути вперед.
— Я не согласен.
— Думаешь, я могу просто забыть, что ты выбросил меня при первых признаках неприятностей? — резко говорит она, пытаясь скрыть свою обиду под гневом, но ей это не совсем удается.
Я встаю и подхожу к ней, чтобы сесть в кресло рядом с ней. Она замирает, когда я кладу руку ей на предплечье, но не отстраняется.
— В тот день многое пошло не так. Я не мог смириться с мыслью, что тебе больно, и повел себя так, что теперь жалею.
Она смотрит на мою руку. — Это не все. Ты совсем по-другому отреагировал, когда мне было больно, когда на нас напали в Il Caminetto.
— Да, но это было до...
Лесно-зеленые глаза метнулись ко мне, в них был написан вопрос. — Перед чем?
Мой пульс скачет, и я сглатываю. Такое ощущение, что каждое слово, вылетающее из моего рта, имеет огромное значение. Я участвовал во многих переговорах, где это было так, но впервые я так чертовски нервничаю.
— В Il Caminetto я контролировал ситуацию. Я знал, что смогу защитить тебя. Но когда мне позвонил твой отец, я понятия не имел, где ты и с кем. Я не знал, как тебя найти. Я не мог поверить в то, что твой отец сдержит свое слово, и в то же время не мог игнорировать его требования. Я не мог находиться в двух местах одновременно. Это была пытка - представлять, что тебе больно, а я ничего не могу сделать. Поэтому я и позвонил Ферраро. Я был в отчаянии.
В ее выражении проскальзывает сочувствие. — Так и было?
— Да. И я не знал, как с этим справиться. Я так и не научился справляться со своими эмоциями. Я научился только отгонять их и притворяться, что их не существует. Это то, что я должен был делать, чтобы пережить своего отца. Это то, что я должен был сделать, чтобы убедиться, что моя мать тоже пережила его.
Она хмурится, между ее бровей появляется линия.
— Интенсивность моих чувств к тебе переполняла меня, — продолжаю я. — Это было похоже на приливную волну, которую утащило самое сильное течение, какое только можно себе представить. Я отступил в безопасное место.
Я провожу ладонью по ее предплечью и беру ее за руку. — Я говорю это не для того, чтобы оправдать то, как я с тобой обращался, Клео. Это не оправдание. Но я думаю, что если я хочу, чтобы у нас был путь вперед, я должен быть более открытым с тобой.
В ее взгляде мелькает удивление. Я загибаю пальцы между ее пальцами. Она позволяет мне, но не делает ответного жеста.
— Я говорил с сестрами о тебе. Обо всем.
— И что ты им рассказал?
— Правду о том, почему я такой, какой есть. — Я прочистила горло. — Это было очень поздно. Ты сказала, что моя мама рассказала тебе о том, что случилось, когда я была ребенком?
Клео кивает. — Рассказывала.
— Я не знаю, какими именно деталями она поделилась.
Ее лицо смягчается.
— Она сказала, что твой отец бил ее и заставлял тебя быть свидетелем. Если ты плакал, он продолжал. Он заставил тебя научиться запирать свои чувства.
— Она рассказала тебе об изнасиловании?
Она бледнеет. — Что? Нет.
Меня не удивляет, что мама не рассказала ей об этом. У меня в затылке зарождается колючая мысль о том, что мне придется поделиться нашим секретом еще с одним человеком. Несмотря на то что наши отношения безвозвратно разрушены, мама всегда надеялась на меня. И я знаю, что она поняла бы мои причины поделиться этой информацией с Клео.
— Мой отец изнасиловал ее у меня на глазах. Заставил меня смотреть.
У Клео открывается рот. Она крепко сжимает мою руку. — Боже мой. Наша брачная ночь...
— Я… — В горле у меня запершило. — Я давно решил, что никогда не буду таким, как он. Я никогда не причиню вреда людям, которых должен защищать. Никогда.
На глаза Клео наворачиваются слезы. Мне хочется притянуть ее к себе и смахнуть слезы с ее щек, но я сдерживаюсь. Я еще не заслужил этого.
— Но я заслужил. Я причинил тебе боль своими действиями и словами.
Она скривила губы и приглушенно всхлипнула.
Я крепче сжимаю ее руку. — Я знаю, что я сломлен. Знаю. Но мне нужно сказать тебе то, что я должен был сказать тебе давным-давно. Чувства, которые я испытываю к тебе, превосходят все, что я когда-либо испытывал. Раньше они пугали меня и заставляли чувствовать себя неуправляемым, но теперь нет. Я готов принять их. Пока я не встретил тебя, я не понимал, как много во мне умерло в той темной спальне. Но потом ты ворвалась в мою жизнь и показала мне, что значит быть по-настоящему живым. И теперь я никогда не смогу вернуться к тому, что было раньше.
Она вздохнула, ее ресницы затрепетали.
Мое сердце бьется так сильно, что грозит прорвать грудную клетку.
— Клео, когда я смотрю на тебя, я вижу всю Вселенную. Потребовалось потерять тебя, чтобы я понял, что ты для меня - все. Может, до тебя и было что-то, но после тебя нет. Я не могу функционировать без тебя. Я не могу спать, я не могу думать, я едва могу дышать. Без тебя я существую в ужасном темном месте, лишенном всего, что делает жизнь достойной. Пожалуйста, вернись ко мне. Я люблю тебя.