Черты лица Мартины искажаются. — Вэл, нет!
Лазаро удивленно втягивает воздух. — Ты блефуешь.
Тот факт, что он так думает, показывает, как мало он меня понимает. — Отпусти ее, иначе ты меня никогда не вернешь.
Я долгое время боялась поступить правильно, но теперь я не боюсь. На этот раз я поступлю правильно, чего бы мне это ни стоило.
Он морщится. Если бы я не знала его лучше, я бы подумала, что его действительно задели мои слова.
— Ты моя жена, — рычит он. — Ты принадлежишь мне.
— И ты вернешь меня, как только отпустишь ее.
Его жесткий взгляд, взгляд, который я уже столько раз ощущала на себе, проникает сквозь слои, пока он, наконец, не увидит правду в том, что я говорю. Он цокает языком и отталкивает Мартину достаточно сильно, чтобы она упала на землю. Он перешагивает через нее и приближается ко мне. — Брось нож и спускайся по лестнице, или я передумаю.
Я делаю, как он говорит, бросая на Мартину последний взгляд, прежде чем опускаюсь на землю и ставлю ногу на первую ступеньку. Она тихо плачет, ее лицо мокрое от слез.
Когда я спускаюсь вниз, веревка скрипит и раскачивается, ее шероховатая поверхность жестко касается моих ладоней. Лазаро стоит на краю утеса, наблюдая за каждым моим движением, и когда я почти у подножия утеса, он поворачивается и начинает спуск.
Мои ноги касаются камней, к которым лодка привязана толстой веревкой, и, пытаясь найти равновесие, я обо что-то спотыкаюсь.
Я смотрю вниз.
Рядом с моей ногой лежит рыхлый камень размером с кулак. Недолго думая, я наклоняюсь, поднимаю его и прячу за спину.
Лазаро спрыгивает с последней ступеньки и поворачивается ко мне лицом. Он мотает головой в сторону лодки. — Залезай и садись.
Сидений всего два, рядышком. Он развязывает веревку, пока я сажусь. Закончив, он садится за руль.
Я кладу руку, держащую камень, между бедром и краем лодки, скрывая его из виду. — Куда мы идем?
Он поворачивает ключ в замке зажигания. — Домой.
Он ведет нас в море. Здесь так темно, что мне требуется всего тридцать секунд, чтобы потерять ориентацию. Я понятия не имею, в каком направлении мы идем.
— Нью-Йорк — не мой дом, — говорю я ему. — Это перестало быть таковым, когда я вышла за тебя замуж.
Мускул на его челюсти сжимаются. — Я сделал с тобой ошибки, но я их исправлю.
— Ошибки? Заставлять меня убивать ради тебя — больше, чем ошибка, — говорю я.
— Это не то, что я имел ввиду. Я должен был проводить с тобой больше времени. Мы должны были начать работать над семьей.
Я смотрю на него в ужасе. Вот что, по его мнению, он сделал не так? — Я никогда не дам тебе ребенка, Лазаро. Я вырежу его из своего чрева, прежде чем приведу твоё отродье в этот мир.
— Ты не знаешь, что говоришь. Но я исправлю тебя. Я научу тебя смотреть на вещи, по-моему. Ты больше никогда не покинешь меня, Валентина. Ты моя жена. Мой партнер. Я долго ждал, чтобы разделить с тобой свою жизнь, и я больше никогда тебя не отпущу. Я тебя люблю.
Я сжимаю камень в ладони. — Ты ничего не любишь.
— Ты не права.
— У тебя действительно есть взрывчатка на теле?
Он кивает. — Наша страховка на случай, если они решат преследовать нас.
Облака расходятся, открывая осколок луны. Это как небесный глаз, смотрящий на меня сверху вниз и ожидающий, сделаю ли я то, что должна.
Я делаю глубокий вдох.
Я никогда не вернусь.
Я бросаюсь на него и ударяю острым краем скалы ему в висок. Он кричит от боли и сбрасывает меня с себя, но я снова прыгаю на него. С ним легче бороться, когда у меня не осталось самосохранения.
— Прекрати, — рычит он.
Я наношу еще один удар ему в голову. Этот сбивает его с ног. Я не жду, чтобы увидеть, правильно ли я сделала свою работу на этот раз, я просто продолжаю бить его и бить его, пока все мои руки не будут в крови.
Когда я останавливаюсь, он слабо стонет и моргает одним глазом, глядя на меня. — Мы команда. Нам хорошо вместе.
— Нет, черт возьми, нет.
Я беру камень обеими руками и швыряю прямо ему в лицо.
ГЛАВА 35
ДАМИАНО
Отчаяние капает в мою кровь. Я чувствовал это только однажды — в тот день, когда моя сестра исчезла в Нью-Йорке. Как-то сейчас еще хуже. Я замер, когда увидел сцену у бассейна. Я застыл, потому что в тот момент я думал, что мне придется сделать выбор — Вэл или Мартина — и я не знал, как я выберу.
Моя сестра всегда была самой важной вещью в моей жизни. Моя радость, мое зеркало, моя семья. Я сказал себе, что никогда не брошу ее, как моя мать. Я осуждаю свою мать за выбор, который она сделала всю мою жизнь. Я никогда не мог понять, как она присоединилась к моему отцу после смерти, чтобы не жить с нами.