Я отстраняюсь. — Расскажи мне все, что ты знаешь о том, что случилось с Мартиной.
Ее заплаканное лицо заставляет меня ненавидеть себя. — Хорошо. Я скажу тебе, что знаю, но это немного. Но ты должен пообещать мне, что не отправишь меня обратно в Нью-Йорк.
Могу ли я пообещать ей это? Я не знаю. Я понятия не имею, что мне нужно будет делать после того, как она расскажет мне свои секреты, так что сейчас у меня нет другого выбора, кроме как солгать. Ложь дается не так легко, как я ожидаю. Я прочищаю горло. — Если ты дашь мне то, что мне нужно, я не отправлю тебя обратно.
Она смотрит на меня, но мое лицо представляет собой непроницаемую маску. Если она ищет какие-то намеки на то, что я лгу, она их не найдет.
Наконец она всхлипывает и кивает. — В тот день, когда я вернулась домой, у моего мужа была твоя сестра в подвале. Она была в отключке, когда я добралась туда, но пришла в себя довольно быстро. Я спросила его, почему мой отец приказал ему взять ее. Он сказал, что это просто работа. Одолжение. Он сказал, что она родилась с неправильной фамилией.
Свет в комнате тускнеет, когда солнце уходит за горизонт. Я делаю шаг вперед, достаточно близко, чтобы заглянуть ей в глаза. Она не лжет. Черт возьми, она не лжет.
— Неправильная фамилия? — шепчу я. В моем теле гудит напряжение, агрессия вызвана ее намеком и тем, куда он ведет. — Это то, что он сказал?
— Да. Он назвал ее мышонком Казалезе и сказал, что у нее не та фамилия.
Мои глаза расширяются.
— Клянусь, я больше ничего не знаю, — говорит она.
Это не имеет значения. Она дала мне все ответы, которые мне нужны.
Я знаю, кто несет ответственность за похищение моей сестры.
ГЛАВА 20
ВАЛЕНТИНА
Дамиано отходит от меня и смотрит в землю, глубоко задумавшись. Я думала, что той скудной информации, что у меня была, ему вряд ли будет достаточно, но, возможно, я ошиблась. Для него в том, что я сказала, есть скрытый смысл.
Я вытираю влагу с лица, и мой мочевой пузырь пульсирует.
— Мне нужно пописать, — говорю я.
Он втягивает воздух и смотрит на меня задумчивым взглядом. Затем он кивает.
— Ванная через дверь позади тебя, — говорит он. Голос у него странный.
Мои запястья красные. Я начинаю тереть их и замечаю, что Дамиано наблюдает за мной. Он смотрит в сторону. — Иди.
Ему не нужно говорить мне дважды. Я скрываюсь за дверью, запираю ее за собой и осматриваю пространство, опорожняя мочевой пузырь. Дерьмо. Нет никаких окон. Я не особенно надеялась, что есть способ выбраться отсюда, но, тем не менее, мои подозрения подтвердились.
Он узнал мое имя. Я так зла на себя, что хочу кричать. Почему я оставила свой паспорт на таком видном месте? Я могла бы спрятать это лучше.
Нет, наверное, я просто обманываю себя. Если бы мне пришлось гадать, он послал бы Раса искать его, и, если бы Рас не нашел его в моем матрасе, он бы перерыл всю квартиру. Я должна была избавиться от него, когда могла.
Сейчас уже поздно об этом думать. Дамиано знает, кто я, а это значит, что меня найдут в одном телефонном звонке. Мне нужно найти выход отсюда до того, как Дамиано успеет.
Я заканчиваю свои дела и мою руки. Здесь нет зеркала, ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия. Может быть, я могла бы проявить изобретательность с туалетной бумагой. Я делаю гримасу при этой мысли. Сомневаюсь, что у меня был бы шанс против огромного человека снаружи даже с осколком стекла.
Воспоминание о моем маленьком срыве, когда он сказал, что позвонит папе, вызывает во мне приступ разочарования. Боже, почему я потеряла способность держать себя в руках? Все мамины тренировки действительно были напрасны. Он нашел слабое место, когда я начала орать. Мне нужно держать себя в узде. Чем больше я ему показываю, тем больше боеприпасов он получает.
Когда я выхожу, он ходит по комнате. Я пользуюсь его отвлеченным состоянием и оглядываюсь в поисках выхода, но решетка на окне выглядит исключительно прочной, а рядом с выброшенной веревкой комната пуста.
Внезапно Дамиано останавливается и поворачивается ко мне.
— Иди сюда, — требует он.
Его выражение громоподобно. Ясно, что он до сих пор не стряхнул с себя всю информацию, которую ему открыла моя информация.
Я отхожу в самый дальний от него угол и скрещиваю руки на животе. — Что ты собираешься делать со мной?
Его взгляд темнеет. — Что я говорил тебе о следовании моим приказам?
— Ты обещал, что не отправишь меня обратно, — напоминаю я ему.
— Думаешь, у меня настолько плохая память? — он спрашивает. — Ты пока остаешься здесь. А теперь перестань спорить и иди сюда.