— Ты сказал, что уйдешь.
Холодная свирепость ее слов пронзает меня, как острое лезвие. Я заслужил это, не так ли?
Я заправил свою кровать, и теперь я должен лежать в ней.
ГЛАВА 22
ВАЛЕНТИНА
На следующее утро я, не теряя времени, ищу выход из моей новой комнаты. Я не могу сидеть здесь, пока Дамиано решает, что со мной делать. Его горячий и холодный поступок должен быть чем-то вроде игры. Почему еще он обращался со мной как с мусором за ужином, а через несколько часов играл в доктора?
Начну с окна. Когда мой тщательный осмотр не обнаруживает никаких особых проводов, я делаю вывод, что Дамиано солгал мне о том, что его тревожит, и пытаюсь открыть его. Он не пищит, но ручка не двигается, как бы сильно я ее ни дергала. Когда я исчерпала всю силу своих рук, я решила пока оставить их в покое.
Есть телевизор с плоским экраном, но нет пульта, и я не могу найти кнопки на самом экране, чтобы включить его. Я ненадолго подумываю оторвать его от стены и бросить в окно, но это ничего не сделает со стальными прутьями снаружи. Почему он не оставил мне пульт? Может быть, он надеется замучить меня скукой.
Минуты текут медленно. По крайней мере, я предполагаю, что это минуты. Нет часов. Комната стильно оформлена, но здесь буквально ничего нет. Ни одежды, ни книг, ни даже ручки.
Я делаю свои дела в ванной. По крайней мере, есть тонна туалетной бумаги. Я захожу в душ и остаюсь там надолго, пытаясь не поддаться отчаянию, которое кипит на краю моего сознания.
Моя вчерашняя одежда грязная. Я вспотела, что должно быть эквивалентно нескольким ведрам, поэтому я действительно не хочу надевать их обратно. Я мою их доступным куском мыла и вешаю на вешалку для полотенец. Если повезет, я смогу надеть их сегодня позже, а пока я оборачиваю полотенце вокруг себя и возвращаюсь в комнату.
Я провожу много времени, перебирая в уме несколько стратегий побега, но ни одна из них не имеет большого смысла. Если бы у меня был нож или даже ложка, может быть, я бы начала откалывать оконную раму. Сколько времени это займет? Достаточно долго, чтобы Дамиано все-таки решил отправить меня обратно к отцу. Он сказал, что не будет, но я не настолько наивна, чтобы поверить ему. Хотела бы я предложить ему что-то ценное, что-то, что я могла бы обменять на свою свободу, но у него больше евро, чем у меня есть клетки в моем теле, и, несмотря на то что я дочь дона, у меня нет никакой ценной информации для Дамиано. Я уже отдала ему все, что у меня было.
Я слишком рано разыграла свои карты.
В конце концов, у меня начинает болеть голова от всех моих бесплодных интриг, поэтому я прыгаю на изголовье кровати и смотрю в окно. Вблизи блестит море. Даже с таким взглядом, составляющим мне компанию, невероятно быстро подкрадывается скука. Мои веки опускаются все ниже и ниже. Похоже, сон скоро станет моим любимым занятием.
Через некоторое время меня разбудили три стука в дверь. Я скатываюсь с кровати, сжимая полотенце, и подкрадываюсь к двери. — Да?
— Это Мартина. Я принесла тебе завтрак.
Она собирается открыть дверь? Ей необходимо открыть. Другого способа получить еду внутри нет. Может быть, я смогу воспользоваться этим и сбежать. Я прижимаюсь спиной к стене и принимаю готовую стойку, перенося вес на подушечки стоп.
— Я не уверена, что тебе нравится, и Дем сказал мне, что я не могу принести тебе столовые приборы, поэтому я взяла круассан, сыр, немного фруктов, вареные яйца и кофе.
Звучит как полноценный континентальный завтрак. Моя позиция смягчается. Мартина пытается заботиться обо мне. Что, если я смогу заставить ее помочь мне? И вообще, как далеко я зайду в одном полотенце?
— Спасибо, — говорю я, отходя от стены.
Мягкий щелчок, и дверь открывается. Мартина, с другой стороны, в укороченной футболке и джинсовых шортах балансирует на ладони подносом с едой.
Я беру у нее поднос и отступаю. — Это очень мило. Я не была уверена, что твой брат собирается меня кормить.
Она принимает мою одежду или ее отсутствие. — Хочешь, я принесу тебе что-нибудь из одежды?
— Это было бы прекрасно.
Она кивает. Позади нее я замечаю огромного охранника с револьвером на поясе.
Конечно, Дамиано не позволил бы ей подняться сюда одной. Я удивлена, что он позволил ей даже с телохранителем.
Дверь закрывается, и я смотрю на еду на подносе. Все выглядит вкусно. Я кладу его на кровать, отрываю уголок от еще теплого круассана и смотрю, как из центра выходит пар. На вкус он даже лучше, чем выглядит — слегка хрустящий снаружи и маслянисто-мягкий внутри. Мартина сама его испекла? Это лучше всего, что я когда-либо покупала, даже в моей любимой пекарне в Нижнем Ист-Сайде.