— Мне нужно тебе все рассказать, — говорю я. — Если я не вытащу весь этот яд, я задохнусь от него. Я спросила Лазаро, кто этот человек с татуировкой. Лазаро сказал, что это он украл одну из партий моего отца и убил троих наших людей. Это заставило меня почувствовать себя немного лучше, но как только я приблизилась к нему, и он снова начал кричать, этого было недостаточно. Тогда я сказала себе, что он не настоящий человек. Он был просто мясом. Я вырезала тату. Лазаро взял кусок мяса и долго любовался им. Через некоторое время он похвалил меня. Сказал, что я хорошо справилась в первый раз.
— Следующий мужчина пришел через неделю или больше, я не помню. Время потеряло смысл после той первой ночи. Я не вставала с постели ни для чего, кроме как в туалет и за едой на кухне, когда Лорны не было рядом, чтобы принести ее мне. Я говорила себе, что хочу умереть, но я лгала. Если бы я хотела умереть, я бы два месяца не слушалась его. Я хотела жить, и я хотела, чтобы Лорна тоже жила. До того, как она поехала со мной к Лазаро, она проработала на мою семью более десяти лет. Ей было пятьдесят пять, у нее было двое внуков, о которых она все время говорила, и она была хорошим человеком, который заботился обо мне, когда я была почти в кататоническом состоянии.
Интересно, где она сейчас? Я молюсь, чтобы она была в порядке.
— Чем дольше я оставалась с Лазаро, тем больше я смирилась со своей судьбой. Потребовалось… — я делаю глубокий вдох. — Потребовалось появление Мартины, чтобы наконец заставить меня сорваться.
Правда ощущается как отвратительная скульптура из запекшейся крови, плоти и крови. Это на какое-то время удерживает наше внимание. Я могу понять мысли Дамиано. Вероятно, он придумывает подходящие способы заставить меня заплатить за мои грехи. Он не такой, как Лазаро. Он не поклоняется насилию, но для меня он может сделать исключение теперь, когда знает, что я могла сделать с Мартиной.
Когда его руки обвивают меня, я замираю. Он кладет одну руку мне под колени, другую за спину и поднимает меня с земли.
— Давай помоем тебя, — хрипло говорит он. — У меня в ванной есть аптечка.
Он выносит меня из моей комнаты и идет по коридору, пока мы не добираемся до того, что должно быть его комнатой. Внутри прохладно и темно. Жалюзи задернуты. Его кровать не заправлена и грязна, синяя простыня спуталась, как будто он боролся с ней всю ночь. Экономка явно не была здесь этим утром. Может быть, ему не нравится, когда люди находятся в его пространстве, и все же он привел меня сюда.
В ванной включается свет, и Дамиано опускает меня к холодной мраморной столешнице у раковины. Его черные волосы падают на лоб, когда он наклоняется, чтобы поискать что-то в ящиках, а когда выпрямляется с пластиковой белой коробкой в руке, он не смотрит мне в глаза. Он больше не может даже смотреть на меня. Это реакция, которую я ожидала, но почему-то она все еще ранит меня. Его неспособность смотреть на меня в какой-то степени ужаснее любых убийственных намерений, которые у него могут быть.
Я заламываю руки, пока он моет свои в раковине.
— Подними ногу, — говорит он и открывает ладонь, чтобы взять ее.
Его прикосновение мягкое, когда он очищает мою рану. Когда он вынимает осколок, я притворяюсь, что не чувствую острого укуса, но пропитанный спиртом ватный тампон, который он прижимает к нему, вызывает у меня шипение.
— Это неглубоко, — бормочет он. — Тебе не понадобятся швы. Это было хуже всего.
Он не похож на человека, готовящегося к убийству, но теперь, когда он знает, на что я способна, он никогда не захочет, чтобы я жила у него под крышей с его сестрой.
Когда он накладывает повязку на порез, я больше не могу. — Я знаю, кто я такая. Я монстр. Худший из худших. Я должна была сказать тебе все это раньше. То, что сделала с Нело, было пустяком. Я заслуживаю гораздо худшего.
Рычание, которое вырывается из его горла, успокаивает мое сердцебиение. Его рука обхватывает меня сзади за шею, и он притягивает мое лицо к своему, его взгляд, наконец, приковывает мой взгляд.
— Ты больше никогда так не скажешь, хорошо? Ты не монстр. Ты пережила то, от чего не смог бы отказаться самый закоренелый мужчина, и ты рискнула своей шеей, чтобы спасти мою сестру. В той истории, которую ты мне рассказала, есть только одно чудовище — твой муж. Он заплатит за то, что сделал с тобой, Валентина. Боже мой, он заплатит высокую цену.
Он прижимается лицом к моей шее, и я перестаю дышать.
— И так будет со всеми, кто не смог быть рядом с тобой, — шепчет он мне в кожу. — Где, черт возьми, был твой отец, когда Лазаро заставлял тебя делать все эти вещи? Он знал?