Я бросаю незаметный взгляд на Рафаэле.
— Да, на тебя, — шиплю я. — Он, наверное, тебя подслушал.
На губах сестры появляется ухмылка.
— Не дай Бог, я задену его самолюбие, если буду говорить о члене его консильери, а не о его. Ты только посмотри на Рафаэля. Он такой деревянный. Даже с таким красивым лицом, что-то мне подсказывает, что никто не спешит прыгать к нему в постель. Он не может взглядом довести женщину до оргазма.
Я дергаю ее за руку.
— Неужели мне нужно напоминать тебе, что ты говоришь о моем будущем муже? — Я говорю, голос у меня резкий.
Выражение ее лица портится. — Ну да. Извини.
Ее взгляд опускается на мою руку и становится восхищенным. — По крайней мере, кольцо, которое он тебе подарил, красивое.
— Да.
Она замечает отсутствие энтузиазма в моем голосе и фыркает. — Ты его ненавидишь, не так ли?
Кольцо не в моем стиле. Мне нравятся изящные украшения, которые можно накладывать друг на друга, - мама всегда говорит мне, что это выглядит дешево. Она была в восторге, когда увидела огромный изумруд.
— Наверное, у нас немного разные вкусы, — предлагаю я.
Сестра внимательно изучает меня. — Ты его не хочешь.
Волна разочарования накатывает на меня. — Просто не хочу, Клео. Думаешь, я мало слышала об этом от Вэл?
— Ты продолжаешь это слышать, потому что это правда. Ты не хочешь выходить замуж за Рафаэля. Это очевидно.
— Ты все упускаешь суть. То, чего я хочу, не имеет значения.
Губы Клео сжались от жалости. — Когда ты успела это понять, Джем? Очень печально, что ты так думаешь.
Мои руки скручиваются в кулаки на коленях. Боже, как мне надоели эти разговоры.
— Нет, знаешь, что печально? То, что ты, похоже, не видишь общей картины. Мой брак укрепит нашу семью. Знаешь, эта глупая вещь, которую ты с Вэл, кажется, высмеиваете. Ты забыла, что мы только что пережили? Тито больше нет. Наши дяди... ушли. Если мне придется чем-то пожертвовать, чтобы это не повторилось, я это сделаю.
— Боже, Джемма. Ты говоришь прямо как мама. Всегда помогаешь папе убирать за него.
Мой гнев поднимается до кипения. — Папа здесь ни при чем.
— Если он так сильно хочет лечь в постель с Рафаэле, может, ему стоит выйти за него замуж, — огрызается Клео. — Вместо этого он заставляет тебя вносить за него залог.
— Дело не в этом. Дело не в нем. Не о нем, — рычу я. — Я делаю это не ради него. Я делаю это ради Ноны, которая вынуждена беспокоиться о том, что ее внуки истекают кровью на улице. Я делаю это ради тети Лии и тети Даниэлы, у которых четверо сыновей стали мужчинами. Неужели ты не заботишься ни о ком, кроме себя?
Лицо Клео покраснело. — Как благородно с твоей стороны, Джемма. А тебе не приходило в голову, что все эти мужчины сами выбрали, что их сделают? Они знали, во что ввязывались.
Я смеюсь. — Честно говоря, Клео, тебе пора перестать жить в стране фантазий. Мы все родились в этой жизни. Мы ничего не можем с этим поделать, так почему бы тебе не попытаться принять это?
— Вэл этого не сделала.
— Посмотри, куда она попала. — Я жестом показываю на ресторан. — Она замужем за долбаным доном. Может, она и уехала из Нью-Йорка, но она никогда не покидала наш мир. Мало кому это удается. Так что хватит, ладно?
Когда я закончила, глаза Клео уже блестели. Она вскакивает со своего места, бросает салфетку на стол и убегает в сторону ванной.
Я смотрю на спокойные воды Средиземного моря и испускаю долгий вздох. Мой желудок застонал. Кажется, эта рыба мне явно не по вкусу.
Когда Клео возвращается, мы молчим. В течение следующих двух часов - десятки блюд и столько же тостов от капо Дамиано. Их быстрый итальянский скоро превращается в фоновый шум, поскольку я не владею этим языком. Я ковыряюсь в еде, но не успеваю ничего сделать. В животе постоянно болит. Воздух уже должен был остыть, но мне все еще слишком жарко.
Время от времени у меня возникает то же чувство, что и в церкви. Как будто кто-то наблюдает за мной. Мне не нужно смотреть в сторону Раса, чтобы понять, что это он. Я не понимаю, почему он все время смотрит на меня. Это заставляет меня чувствовать себя незащищенной.
Мой живот твердый, как камень. Я достаю из сумочки таблетку и делаю храброе лицо, потому что это единственное, что у меня есть. Эта свадьба - то, ради чего мы сюда приехали. Мама никогда бы не позволила мне уйти с ужина раньше времени.
Я потягиваю воду, когда чувствую чье-то присутствие у себя за спиной.
— Не присоединишься ли ты ко мне на танец?
Холодная дрожь пробегает по спине при звуке голоса Рафаэля. Я заставляю себя улыбнуться и беру его за руку. — Конечно.
Голова раскалывается, пока мы добираемся до танцпола, где уже танцуют несколько пар.
Рафаэле держит наши правые руки соединенными и кладет одну ладонь мне на талию. Даже его прикосновения холодны. Неинтересно.
И тут меня осеняет, что я никогда не спрашивала, почему он на мне женится.
У Рафаэле есть то, что нужно папе, но ведь их соглашение должно приносить какую-то пользу им обоим? Что получает от этого Рафаэле?
— Могу я спросить тебя кое о чем?
Тяжелый взгляд моего жениха скользнул по моей коже. — Конечно.
— Зачем женится на мне?
Ритм песни набирает обороты, но движения Рафаэле остаются медленными и уверенными. Это человек, который все делает в своем собственном темпе, поняла я. К черту все и всех.
— Мне нужна жена.
— Я понимаю. Но почему именно я? Наверняка у тебя было много других кандидатур.
Между его бровями появляется одна линия. Поскольку я не умею читать своего будущего мужа, я первым делом решила, что это гнев, но затем в его глазах мелькнуло то, что может быть только растерянностью.
— Разве твой Папа не говорил тебе? — спрашивает он, понижая голос.
Теперь настала моя очередь растеряться. — Что сказал?
По какой-то причине взгляд Рафаэля переключается на Винса, сидящего за столом в нескольких метрах от нас. В его выражении лица появилось что-то мрачное. Что-то темное, от чего у меня защемило сердце.
— Ты должна спросить у своего отца. Не мне говорить.
Я моргаю. Мысли начинают метаться, скакать по разным дорожкам в моей голове. Что Папа обещал ему? Похоже, что-то большое. — Хорошо.
Мы поворачиваемся, и комната кружится, как мне кажется, слишком долго. Я крепче сжимаю руку Рафаэле, используя ее как якорь от головокружения, но он, видимо, принимает это действие за что-то другое. Линия между его бровями углубляется.
— Я поговорю с твоим отцом. Этот брак - деловая сделка, и раз уж ты в ней участвуешь, ты должна знать условия.
Я вижу, что он пытается меня успокоить, но его слова производят прямо противоположный эффект. Внутри меня поднимается паника. На что меня подписал Папа?
— Можно?
Жесткий голос пробивается сквозь мои мысли.
Внимание Рафаэля переключается на кого-то позади меня. Через мгновение он без всякого предупреждения отпускает меня.
Я покачнулась, но тут же почувствовала, как на меня опустилась новая пара рук. Они теплые и большие, и в том, как они обхватывают мою талию, нет ничего холодного.
Я поднимаю глаза.
Рас улыбается Рафаэле, а затем переводит свой потемневший взгляд на меня.
Я жду, пока Рафаэль уйдет, и только потом бросаю взгляд на Раса. — Что ты делаешь?
Он снял галстук, и две верхние пуговицы его рубашки расстегнуты. Темные волосы выглядывают из-под белого треугольника ткани. — Я хотел поговорить.
— Нам не о чем говорить.
— А что, если я скажу, что хочу извиниться?
Я скольжу руками по его плечам, стараясь не замечать, какие они твердые и мускулистые. Это просто для того, чтобы успокоиться. Мои ноги уже наполовину превратились в желе.