Я провожу ладонью по подбородку. — Вообще-то, да. Не думал, что мне это нужно, когда есть отличный замок.
— В этом доме дюжина ванных комнат. Ты случайно выбрал именно эту, чтобы ворваться в нее?
Ладно, возможно, я видел, как она заходила в эту ванную, пока просматривал свои сообщения на кухне. Я просто не мог удержаться, чтобы не застать ее врасплох.
Я наклеил ухмылку, которая, как я знаю, будет ее раздражать. — Ты знаешь, что говорят о великих умах.
Она протяжно вздохнула. — Уйди с дороги, ты, полный имбецил.
Вместо этого я упираюсь ладонями по обе стороны дверной коробки и наклоняюсь в ее пространство. Ее глаза расширяются, и она отступает назад, в ее выражении мелькает нотка тревоги.
— Должен сказать, я думал, что ты пропустишь эту встречу.
— Что пропущу? Эту поездку? Моя сестра выходит замуж. Даже твоего назойливого присутствия недостаточно, чтобы удержать меня.
Ухмылка расширяется. — Я тоже скучал по тебе, Джем.
— Не называй меня Джем. А я скучала по тебе так же, как кто-то скучает по использованному презервативу.
Я фыркнул. Злость ей очень идет. Но, опять же, что ей не идет?
Шоколадные волосы, сливово-розовые губы, круглая упругая попка, которую я так тщательно изучал, когда она не смотрела, что ее форма практически впечаталась в мою память.
Второй раз я увидел ее на свадьбе, и хотя она изо всех сил старалась игнорировать мое существование все время, пока была здесь, я делал все наоборот.
Это еще одно напоминание о том, как далек я от того, чтобы быть джентльменом.
Джентльмены не смотрят на помолвленных женщин так, как я смотрю на Джемму Гарцоло.
Эта отрезвляющая мысль заставляет меня задать следующий вопрос. — Так когда же приедет твой жених?
На ее глаза набегает тень. — За день до свадьбы Вэл. Не притворяйся, что ты не знаешь об этом так же хорошо, как и я.
Она зачесывает прядь волос за ухо, и мое внимание переключается на огромное кольцо на ее пальце. Ярко-зеленый изумруд в окружении множества сверкающих бриллиантов.
Я протягиваю руку, хватаю ее за запястье и тяну к себе, чтобы рассмотреть поближе.
Она резко вдыхает. — Что ты...
— Семейная реликвия Мессеро?
Я рискнул предположить, что фамилия ее глупого жениха горьковата на языке.
Она отдергивает руку. — Да.
— Немного вульгарно.
— Никто не спрашивал твоего мнения.
— А какой он, Джем?
— Думаю, ты скоро узнаешь.
Я изучаю ее лицо в поисках хоть какого-то намека на то, что она думает об этом парне, но она ничего не выдает.
Рафаэле Мессеро считается самым молодым доном среди пяти нью-йоркских семей, что не так уж и много, учитывая, что остальные четыре - древние. Свадьба - отличный повод пригласить его сюда, чтобы поговорить о делах, и в рамках обычной подготовки мы с Наполетано раскопали о нем все, что могли.
По американским меркам он кажется силой, с которой нужно считаться.
Но для нас, Казалези, он - ребенок, который все еще катается на велосипеде с учебными колесами. Я с нетерпением жду, когда он окажется здесь и увижу, как Дамиано сбивает его с ног.
— Что ты вообще здесь делала? — спрашиваю я, вспоминая, как она вцепилась в раковину, словно это был спасательный круг, когда я только распахнул дверь.
—Я писала, а что еще я могла делать?
— Тсс. — Я оглянулся через плечо в сторону входной двери. — Ты так разговариваешь со своим отцом?
— Ты мне не отец.
— Нет, но меня иногда называют папочкой.
Мне показалось, что раньше она смотрела на меня так, будто хотела убить, но это не имело ничего общего с тем, как она смотрит на меня сейчас.
Она издает рвотный звук. — Серьезно, это что, какой-то метод пыток, который ты испытываешь? Держать ничего не подозревающих женщин в заложниках в ванной, пока ты делишься подробностями своей сексуальной жизни?
Смех вырывается из меня, когда я опускаю руки на бока и делаю шаг в сторону, чтобы пропустить ее.
Она проносится мимо меня, оставляя в воздухе аромат корицы.
Я провожаю ее взглядом, пока она не исчезает из виду. Мне всегда нравились вздорные женщины. Можно сказать, слабость. А чтобы такая женщина жила в нашем мире? Это редкость.
Я провожу ладонью по губам и усмехаюсь про себя. Да, Джемма, может быть, и недоступна, но в ближайшие несколько дней я все равно буду получать удовольствие, нажимая на ее кнопки.
Наш первый обед с Гарцоло состоялся несколько часов спустя на задней террасе с видом на море. Пока мы ждем, когда нам принесут еду, сестры вместе с Вэл любуются видом. Матриарх Гарцоло, Пьетра, стоит в стороне с Мартиной, рассматривая цветы.
Мужчины занимают свои места. Дамиано - во главе стола, Наполетано - через два места слева от него, я - справа. Стефано Гарцоло предлагают кресло прямо напротив меня.
Дем хорошо играет в политика, но между ним и Гарцоло нет никакой любви. Их история, мягко говоря, непростая. Но поскольку Гарцоло помог нам в самом начале, когда Дамиано пытался стать доном Казалези, мы теперь союзники. И Гарцоло намерен выжать из этого все, что можно.
Мы уже начали поставлять ему роскошные подделки итальянского производства, которые на таком статусном рынке, как нью-йоркский, стоят сущие копейки.
Как по мне, Гарцоло должен поклоняться земле, по которой ходит Вэл. Его дочь перешла от больного мудака, за которого он ее выдал замуж, к человеку с гораздо большей властью и деньгами. К человеку, который любит ее больше жизни. Но Гарцоло не благодарен. Более того, я подслушал, как несколькими минутами ранее в кабинете Дамиано он принес ей извинения в жесткой форме. Она приняла его так же жестко. Кто может ее винить? Ее отец - тот еще кусок дерьма.
— Я хочу обсудить некоторые моменты нашего нынешнего соглашения, — говорит этот кусок дерьма, откинувшись в кресле. — Но я думаю, что большая часть этого должна подождать до приезда Рафаэля. Учитывая его роль во всем этом, было бы неуважительно говорить о делах без него.
Я сопротивляюсь желанию фыркнуть. Уважительно? Господи, Гарцоло действительно сосет у этого парня.
— У него был стремительный взлет после смерти отца, — говорит Дамиано.
— Еще до смерти старика Рафаэля уже руководил большей частью организации. Здоровье его отца уже давно пошатнулось, — говорит Гарцоло.
— И вы двое, очевидно, хорошо ладите.
— Поскольку Рафаэль и Джемма поженятся, мы планируем в дальнейшем только расширять наши деловые отношения.
Сделка по подделкам между нами тремя стала испытательным полигоном, и она превзошла даже наши самые оптимистичные ожидания. Мы оба заинтересованы в этом партнерстве.
— Мы тоже, — говорит Дамиано. —Мы всегда стремимся к географической диверсификации нашего бизнеса. Нам нравится иметь в Нью-Йорке партнеров, которым мы можем доверять.
Губы Гарцоло сжались в тонкую улыбку. — Аналогично. Приятно иметь дело с пайсанами. С людьми, которые понимают, что такое честь и что такое омерта. Нью-Йорк изменился с тех пор, как я впервые возглавил клан, и я с сожалением могу сказать, что не все изменения были хорошими.
— Есть повод для беспокойства? — спрашивает Дамиано.
Стефано пренебрежительно машет рукой. — Нет, простое раздражение, не более того.
Дамиано кивает. — Так что случилось с Риччи? Угроза была нейтрализована?
При упоминании нью-йоркского клана, с которым он ввязался в войну после того, как был раскрыт его план по краже их бизнеса, выражение лица Гарцоло помрачнело.
— С ними покончено. Мы с Рафаэле разгромили их практически до нуля. После того, как мы отобрали у них бизнес по производству подделок, они оказались в затруднительном положении. Последнее, что я слышал, это то, что они сражаются за объедки в Бронксе.