Мой отец прислонился к книжной полке, по его подбородку стекает струйка крови. Его яростный взгляд устремлен на Раса.
— Убирайся, — с усмешкой говорит Папа. — Убирайся к чертовой матери, пока я...
Рас бросается на него, впечатывает его в книжный шкаф и обхватывает пальцами его горло.
— Ты, блядь, дряхлый кусок дерьма, — выплевывает он, и вены на его предплечьях становятся все более заметными, когда он сжимает и разжимает пальцы. Лицо Папы становится свекольно-красным под его хваткой.
— Я знал, что это ты. — Голос Раса, четкий и смертоносный, рикошетит от стен. — Ты уже делал это с ней раньше.
Глаза папы выпучиваются. Рас собирается убить его.
Я должен попытаться разнять их, но я застыла, наблюдая за происходящим.
Он бил меня кулаками и ногами, пока я лежала на земле.
Слова на кончике моего языка пересыхают, но Рас останавливается, чтобы не задушить его. Как раз в тот момент, когда Папа начинает брызгать слюной, Рас отпускает его горло и наносит сильный удар по лицу.
Из носа папы вытекает кровь.
От этого зрелища у меня перехватывает горло.
— Рас, остановись. — Я протягиваю руку, хватаю его за плечо и оттаскиваю назад. — Нет, остановись. Не надо.
Его ярость просто адская. Он бросает папу на землю. — Она твоя гребаная дочь. Тебе нравится бить женщин? Ты чувствуешь себя крутым? Ты - мерзкая шутка, чертов мудак.
Мой отец смотрит на него с того места, где он растянулся на земле, задыхаясь. Из его носа хлещет кровь.
— Да кем ты себя возомнил? — Папа рычит, изо рта летит красная слюна. — Это не твое дело.
В ответ Рас наносит злобный удар ногой в живот моего отца.
Папа стонет, выплевывает кровь.
— Ты за это заплатишь, — хрипит он.
Рас наступает ему на руку, через мгновение раздается хруст, и лицо Папы белеет.
— Рас! Остановись, — умоляю я. — Не делай этого.
— Ты покойник,— шипит Папа сквозь боль. — Ты слышишь меня? Покойник.
Я впиваюсь пальцами в предплечье Раса. — Хватит. Пожалуйста.
Папа бьет кулаком по полу. — Убирайся. Убирайся, чтобы я мог тебя выследить.
Рас опускается на корточки и хватает Папу за рубашку, приближая его лицо.
— Я отвезу Джемму в больницу. Тебе лучше не появляться здесь, когда мы вернемся. Мне плевать, что это твой дом. Мне плевать, что она твоя дочь. Никто ее не трогает. Ты слышишь меня? Никто. Если я стану мертвецом, я утащу тебя с собой в глубины ада.
Раздается громкий вздох. — Джем!
Я поворачиваю голову и вижу Клео, стоящую в дверях и прикрывающую рот рукой.
Черт.
Она окидывает взглядом сцену, и я вижу, как осознание того, что произошло, медленно приходит к ней. Ее глаза становятся красными и водянистыми, и она бросается ко мне. — Боже мой, ты в порядке?
Мое тело так сильно болит, но я все еще чувствую, как разрывается мое сердце. Секрет раскрыт. Я так долго пыталась оградить Клео от этого.
К нам подбегает Рас. — Я отвезу тебя на осмотр.
Я колеблюсь. Мой разум заторможен, но даже в таком состоянии я понимаю, что Рас в беде.
Он только что выбил все дерьмо из дона.
Папа пошлет за ним своих людей.
Они не могут убить Раса. Я не могу этого допустить. Может быть, если я останусь, то смогу уговорить папу. — Рас...
— Мы уходим, —решительно говорит он. Его глаза встречаются с моими, и что-то внутри них заставляет мой протест утихнуть.
Я сглатываю. Киваю. — Клео, иди в свою комнату, запри дверь и жди, пока мама не вернется домой.
Моя сестра уже плачет, слезы текут по ее лицу. — Это сделал Папа?
— Пожалуйста, Клео. Просто делай, как я говорю. Иди в свою комнату.
Когда она не двигается с места, Рас берет ее за руку и поднимает с пола. — Иди, Клео.
Она смотрит на меня, губы ее дрожат, и затем она поворачивается к нему. — Пожалуйста, позаботься о ней.
— Я позабочусь, — говорит Рас.
— Не смей уходить, — рычит на меня Папа, когда Клео выбегает из комнаты. — Уйдешь с ним, и, клянусь, Джемма, ты пожалеешь об этом.
Слезы наворачиваются на глаза. Как он мог так поступить? Мой собственный отец?
Рас обхватывает мои дрожащие плечи. — Не слушай его. Это не более чем слова отчаявшегося человека, который понимает, что его дни на вершине сочтены.
Папа краснеет.
И, бросив последний взгляд на жестокого, сломленного отца, я позволяю Расу вывести меня на улицу.
ГЛАВА 26
РАС
Снежные хлопья хлещут меня по лицу, когда мы с Джеммой выходим через парадную дверь.
Я снимаю пиджак и накидываю его ей на плечи. Она дрожит, ее кожа белая от шока, за исключением цветущего розового пятна на одной стороне лица.
Он ударил ее туда. Он поднял руку и ударил ее.
Мое зрение наливается красной кровью. Мне требуется все, чтобы продолжать двигаться вперед, а не поворачивать назад, чтобы закончить начатое.
Неважно, насколько сильно я хочу уничтожить Гарцоло, мой приоритет - Джемма.
Я открываю дверь машины и помогаю ей войти внутрь, стараясь не задеть бок, за который она держится. Она делает короткие, неглубокие вдохи. Вена на ее шее быстро и сильно пульсирует.
Я наклоняюсь и пристегиваю ее ремень безопасности. — С тобой все в порядке. Я прослежу, чтобы доктор осмотрел тебя прямо сейчас.
Она кивает, ее руки находят мои.
— Покажи, где у тебя болит, — прошу я, достаю из кармана носовой платок и прижимаю его к кровоточащей нижней губе. Когда я отдергиваю платок, она с удивлением замечает, что ткань окрасилась в красный цвет.
Гарцоло разбил ей губу.
Я сжимаю челюсть и клянусь небесами, что Гарцоло заплатит.
— Я не знаю, — сокрушенно говорит она. — Думаю, ребра.
— Ладно, мы это выясним. — Я глажу ее по щеке своей рукой. — Джем, теперь ты в безопасности. Я обещаю.
В ее взгляде проскальзывает страх. — Рас, ты должен бежать. Позови Дамиано. Папа...
— Не беспокойся обо мне.
Это ей больно, а она думает обо мне. В горле щемит. Черт. Я не могу этого вынести.
Я прижимаю мягкий поцелуй к ее лбу. — Дай мне свой телефон. Мы отключим его, чтобы твой отец не смог нас отследить, пока мы о тебе заботимся.
Она вкладывает его мне в руку. — Куда мы едем?
— В ближайшую больницу.
— А потом?
— Не знаю. Я все выясню. Но ты больше никогда не останешься наедине со своим отцом. Никогда.
Она смотрит на меня настороженно, как будто считает это невозможным, но не спорит.
Я сжимаю ее плечо, закрываю дверь и забираюсь на водительское сиденье.
Да, в следующий раз, когда я увижу Гарцоло, я его убью. Ярость сжигает мою плоть, когда я представляю, как изуродую этого ублюдка, прежде чем он испустит последний вздох.
Наблюдение за тем, как он пинал Джемму, когда она свернулась калачиком на земле, пробудило во мне что-то первобытное. Я услышал шум из гостиной, где ждал его, и тут же побежал в кабинет, но опоздал на несколько секунд.
За эти секунды он успел повалить ее на пол и нанести несколько ударов.
Мои руки задушили руль.
Я не должен была позволять ей входить в его кабинет без меня.
— Персик, как ты? — спрашиваю я, стараясь сохранить спокойный голос ради нее.
— У меня сильно болит бок, когда я вдыхаю. — Она потирает ребра, морщась при этом. — Но я не думаю, что что-то сломано.
Мои зубы скрежещут друг о друга. — Как часто он делал это с тобой?
Проходит много времени, прежде чем она отвечает.
— До недавнего времени это происходило раз в несколько месяцев. Всякий раз, когда у него было плохое настроение и ему не на ком было сорвать зло. Но после того как Вэл сбежала, он стал делать это чаще.
— Невероятно, черт возьми, — рычу я. Как он смеет? Достаточно того, что он бил ее, но тот факт, что он делал это, планируя использовать ее, чтобы спасти свою шкуру, делает это еще более извращенным. Он вообще воспринимает ее как человека? Или она просто гребаный объект? — И твои сестры не знали?