Могу ли я позволить себе забыть? Смогу ли я насладиться этими моментами с Расом и потратить время на исцеление без всего того багажа, который висит на мне?
Я не уверена. Но я решаю попробовать в течение нескольких дней.
Я просовываю свою руку через руку Раса. — Пойдем, исследуем все.
Он смотрит на меня с нежной улыбкой, и мое сердце замирает в ответ.
Следующие полчаса мы исследуем каждый уголок территории, прежде чем наконец ляжем на кушетку с видом на джакузи и бассейн. Рас прижимает меня к себе и обхватывает рукой, стараясь не задеть больное место.
— Я просто закрою глаза ненадолго, — бормочу я.
Он прижимает поцелуй к моим волосам.
И впервые за целую вечность я сплю без сновидений.
ГЛАВА 29
РАС
На следующее утро я отвожу Джемму в город за одеждой и продуктами.
По дороге на такси я пытаюсь понять, когда сказать ей, что Вэл понятия не имеет, где мы находимся. Джемма была так уверена, что Дамиано знает о том, что мы сделали, что я замер и солгал ей.
Как она отреагирует, когда узнает, что, возможно, пройдет очень много времени, прежде чем она снова увидит кого-нибудь из своих сестер?
Чувство вины пульсирует в моей груди от осознания того, что, если мы хотим остаться в тайне, Джемме придется подождать, чтобы поговорить с ними. Мы не можем рисковать, связываясь с кем-либо в течение некоторого времени. Даже с горелками нас могут отследить по сотовым вышкам. Не знаю, как люди Гарцоло, но Наполетано может провернуть нечто подобное даже во сне. Лучше всего, если Джемма не будет никому звонить до тех пор, пока мы не покинем Крит. Тогда, даже если им удастся выследить нас здесь, мы уже будем далеко.
Я провожу пальцами по волосам и завязываю узел сзади. Сделает ли Дамиано Наполетано своим заместителем, раз уж я отказался от своего долга? Может, у нас с Наполетано и не такая история, как у него, но он способный. Он справится с этой работой так же хорошо, как и я.
С Дамиано все будет хорошо. Однажды наши пути снова пересекутся, и, возможно, я даже смогу убедить его простить меня.
Я прогоняю болезненные мысли, обращая свое внимание на Джемму. Кажется, она чувствует себя лучше после почти восемнадцатичасового сна. Мы просим такси высадить нас у аптеки, потому что она стесняется синяка на лице и хочет купить косметику, чтобы замазать его.
Тот факт, что ей вообще приходится это делать, приводит меня в ярость. К черту Гарцоло. Надеюсь, он наслаждается своей камерой.
Мы заходим в аптеку, и Джемма быстро покупает кое-что, прежде чем скрыться в ванной. Когда она выходит оттуда с замазанным синяком и улыбкой на лице, мой гнев теряет свою остроту.
Наконец-то Джемма именно там, где я хочу, - рядом со мной, черт возьми. Это единственное, что сейчас имеет значение. Я не позволю своей злости на ее отца помешать мне наслаждаться этим.
Старый город Ираклиона заполнен кафе, тавернами и магазинами, где продается все - от керамики до сувениров. Мы проходим мимо православных церквей и прогуливаемся по площадям с фонтанами. Джемма смотрит на все широко раскрытыми глазами, с восторгом указывая мне на вещи в каждом квартале. За нами увязывается лохматый, но довольно милый уличный пес, и Джемма настаивает на том, чтобы остановиться и почесать его. Мои мысли устремляются к Чурро, который все еще на Ибице. В конце концов, я должен найти способ доставить его к нам.
Джемма оставляет собаку в покое и подходит ко мне, прижимаясь к моему боку. Тепло разливается по моей груди. Чем дольше мы проводим время вместе, только вдвоем, тем больше я в этом уверен.
Я собираюсь построить с ней жизнь.
Возможно, это будет нелегко, особенно поначалу, но все лучшее требует работы. Я буду каждый день делать все, что нужно, чтобы убедиться, что она в безопасности, комфорте и счастье.
Нет ничего лучше, чем видеть ее счастливой. Это заразительно. Я плыву по течению, когда иду рядом с ней, держа ее руку в своей.
— Мне нравится этот город, — говорит она мне, когда мы выходим на берег.
Я не могу не улыбнуться ее энтузиазму. — Я рад, что тебе нравится, Персик.
Мы не сможем остаться на Крите навсегда, но в Греции чертова тонна островов. Я найду для нее тот, который понравится ей еще больше, и куплю ей дом. У меня достаточно денег, разбросанных по моим личным счетам, чтобы хватило на несколько жизней.
Нет, не так. Я построю ей дом. Это займет больше времени, но он будет чертовски идеальным, как и она, и мы будем так счастливы, что не будем скучать ни по чему из того, что оставили позади.
— Что бы ты сделал, если бы мог сделать все, что угодно? — спрашиваю я.
Джемма смотрит на меня. — Что ты имеешь в виду?
— Как бы ты проводила время, если бы мы жили здесь несколько лет?
Она ухмыляется. — Мы будем притворяться, что мы та пара, которая едет куда-то в отпуск, а потом влюбляется в это место и решает переехать туда?
Может, мы перестанем притворяться раньше, чем ты думаешь. — Точно.
Она поджимает губы и отводит их в сторону.
— Я не уверена. Мне нравится фитнес, так что, возможно, я бы открыла свою студию пилатеса. Сначала мне нужно будет получить сертификат. Когда я была моложе, мне очень нравилось рисовать, но прошло уже много лет с тех пор, как я пробовала это делать. Наверное, у меня ничего не получится.
Я останавливаюсь и указываю на витрину магазина прямо перед нами.
Джемма замирает.
Это магазин художественных принадлежностей.
Я настаиваю на том, чтобы мы зашли, и, несмотря на то что Джемма сначала колебалась, она быстро прониклась этой идеей. Через пятнадцать минут мы выходим оттуда с пакетом красок, кистями и несколькими холстами.
Я усмехаюсь про себя. В нашем будущем доме я построю ей художественную студию, и мы украсим стены ее картинами.
Наша следующая остановка - магазин одежды. Пока Джемма примеряет маленькие льняные платьица, я думаю только о том, как вытащить ее из них. Она приносит мне несколько вещей, которые, по ее мнению, хорошо бы на мне смотрелись, и я покупаю их, даже не проверив размеры. Мне не терпится вернуть ее в дом.
Я чувствую себя под кайфом. Рядом с ней я не в состоянии мыслить здраво. Я ненавижу ходить по магазинам, но почему-то с ней это кажется особым гребаным удовольствием.
Мы выходим из магазина с четырьмя большими пакетами, и я уже собираюсь направиться к стоянке такси, когда она останавливается у витрины другого магазина.
Это ювелирный магазин.
Она начинает уходить, но я останавливаю ее. — На что ты смотрела?
— Ничего, — говорит она, отмахиваясь от меня. Когда она понимает, что я не сдвинусь с места, пока она мне не скажет, она вздыхает и указывает на кулон.
— Пойдем. — Я затаскиваю ее внутрь магазина.
Ювелирный магазин маленький и причудливый, и, когда мы заходим внутрь, над нами раздается звон колокольчиков. Вдоль стен стоят стеклянные витрины, и миниатюрный седовласый хозяин магазина подходит к нам, чтобы спросить, не хотим ли мы посмотреть что-нибудь конкретное.
— Черную подвеску на витрине, — говорю я ей.
— Кулон из оникса. — Она понимающе улыбается. — Это один из моих любимых.
Джемма идет за ней, чтобы посмотреть поближе, но не раньше, чем слегка шлепает меня по попе.
По моему позвоночнику пробегает дрожь. Мне чертовски нравится, как ей комфортно с моим телом.
Она разговаривает с продавцом, совершенно не обращая внимания на то, что моя одержимость ею растет с каждым часом, проведенным вместе. Не думаю, что я осознавал, насколько сильно я сдерживал себя рядом с ней, пока мы были в Нью-Йорке. Все было под запретом. Каждый неверный шаг мог привести к неприятностям. Но теперь оковы сняты, и я не уверен, что она готова к тому, что будет дальше.