Продавщица отходит от Джеммы, и я быстро занимаю ее место, глядя на отражение Джеммы в зеркале. — Что скажешь?
Кулон представляет собой гладкий черный камень, помещенный в затейливую золотую оправу на тонкой цепочке. Он так и ловит свет, и в глазах Джеммы появляется удивление, когда она смотрит на него.
— Это очень красиво. Но у меня нет денег, — смущенно добавляет она.
— У меня есть. — Я протягиваю ей свою карточку. Один из моих счетов находится в надежном оффшорном банке, который не сможет отследить даже Наполетано.
— Ты уверен? Ты уже купил мне много вещей. — Она проводит пальцем по кулону.
Я обхватываю ее за талию.
— Если бы ты знала, какое удовольствие я получаю от того, что трачу на тебя деньги, ты бы поняла, что делаешь мне одолжение, покупая это ожерелье.
Ее щеки становятся розовыми. — От этой фразы у меня внутри что-то оборвалось.
Я тихонько хихикаю и прижимаюсь губами к ее уху. — Подожди до вечера, Персик. Есть много других вещей, которые я могу сделать с твоими внутренностями.
Ее дыхание сбивается, и она бросает на меня горячий взгляд, пока продавец аккуратно упаковывает кулон в маленькую коробочку.
Мы выходим из магазина, и я не могу побороть желание прижать ее к стене и поцеловать. Ее губы мягкие и податливые, и она стонет мне в рот, когда я углубляю поцелуй. Мимо нас проходят люди, наверняка пялятся, но мне плевать.
Пусть они видят нас.
Пусть знают, что она моя.
Я высаживаю Джемму у дома и заказываю такси до ближайшего продуктового магазина. Оррин должен попросить кого-нибудь подбросить машину, которую мы сможем использовать сегодня дома, и это значительно облегчит задачу. Это также даст нам возможность быстро выбраться отсюда, если понадобится.
Я высаживаю Джемму у дома и вызываю такси, чтобы оно отвезло меня в ближайший продуктовый магазин. Оррин должен был попросить кого-то пригнать машину, которой мы сможем воспользоваться сегодня, что значительно упростит дело. А еще это даст нам возможность быстро убраться отсюда, если понадобится.
Я торопливо хватаю вещи с полок, не желая оставлять ее одну более чем на пятнадцать минут.
Она в безопасности, я знаю это, но мне все равно чертовски хочется быть подальше от нее. Когда я возвращаюсь, то оставляю пакеты на прилавке и рыщу по дому в ее поисках.
— Персик?
Ответа нет. Меня охватывает паника, но через мгновение я нахожу ее в нашей спальне.
Она дремлет.
Улыбка тянется к моим губам. Я останавливаюсь, опираясь руками на дверной косяк над собой, и просто беру ее в руки.
Несмотря на открытое окно, здесь тепло, и она откинула тонкую простыню, которую мы использовали в качестве одеяла. Она лежит на животе, на ней только нижнее белье, и мой взгляд падает на ее задницу.
Черт.
Обрывок черной ткани оставляет мало места для воображения. Это не стринги, но и не больше того.
Я прикусываю язык. Черт, на этой заднице хорошо бы смотрелся отпечаток моей руки. Мои руки подрагивают от желания наброситься на нее и поласкать ее гладкую, извилистую плоть. Я бы стянул с нее трусики, раздвинул ее и ел бы ее задницу и пизду, пока она не превратится в желе подо мной. Затем я погружал бы свой член в ее теплую, набухшую киску снова и снова, пока она не стала бы корчиться и умолять о новой разрядке.
Я вздрагиваю, остро осознавая, что в джинсах у меня уже твердый член.
Она возбуждает меня так, как никто и никогда.
Должно быть, она чувствует мое присутствие, потому что через минуту она приходит в себя, переворачивается и несколько раз сонно моргает. Мой взгляд падает на ее пышные сиськи. Она вытягивает руки над головой с таким растерянным выражением лица, словно совершенно не замечает, какое воздействие она оказывает на меня.
— Эй. Что ты там делаешь?
— Представляю, как буду трахать тебя, когда тебе станет лучше.
Как бы сильно я ни хотел оказаться внутри нее, я не собираюсь рисковать, причиняя ей боль, пока она ранена. На ее ребрах красуется фиолетовый синяк размером с мой кулак.
Ее взгляд скользит по моему телу. Заметив выпуклость на моих джинсах, она краснеет и прикусывает губу.
Мой голодный взгляд впивается в нее. Она так чертовски красива.
— Иди сюда, — мягко говорит она.
Я двигаюсь через комнату, не в силах сопротивляться ей. Когда я сажусь на кровать рядом с ней, она обхватывает меня за плечи и прижимается поцелуем к моей шее.
— Это не так уж и больно, — пробормотала она. Ее твердые соски касаются моей спины, и кровь еще сильнее приливает к моему паху. — Я хочу тебя.
В моей груди раздается стон. — Я тоже хочу тебя. Так сильно, что ты даже не представляешь. Но я не хочу причинять тебе боль.
Она берет мочку моего уха между зубами и легонько поглаживает ее.
Черт, это так приятно.
— Ты не сделаешь. Мы можем не спешить. — Ее рука проскальзывает внутрь моих брюк, и она вдыхает воздух. — Ты такой твердый.
Ощущение ее пальцев, обхватывающих мой член, заставляет мои мысли путаться. Я поворачиваю голову, чтобы прижаться губами к ее горлу, отчаянно желая ощутить вкус любой ее части. — Если ты будешь продолжать так прикасаться ко мне, я не смогу остановиться.
— Я не хочу, чтобы ты останавливался. — Она забирается ко мне на колени, открывая доступ ко всей этой гладкой, упругой плоти. — Я хочу, чтобы ты меня трахнул.
— Трахни меня, детка. — Я обхватываю ладонями ее попку и притягиваю ее ближе, чтобы ее киска прижалась к моему члену. — Ты же знаешь, я не собираюсь отказываться.
Я переворачиваю нас, аккуратно укладывая ее на спину, и зацепляю пальцами бретельки ее нижнего белья. Ткань скользит по ее кремовым бедрам, оставляя за собой мурашки.
Она вдыхает, когда я развожу ее колени в стороны, чтобы взглянуть на мой любимый вид.
Ее влажная розовая киска так же совершенна, как и все остальное.
Я провожу руками по внутренней стороне ее бедер, что вызывает у нее приятную дрожь, а затем провожу большими пальцами по внешним краям ее пизды.
Она издает беспомощный стон.
Я прижимаюсь лицом к ее киске и провожу языком по тому месту, где она самая мокрая. Она вцепляется мне в волосы. — О Боже.
Она такая чертовски сладкая. Я мог бы жить этим. Чувствовать, как она вздрагивает и стонет от того, как я ее ем, - это привилегия. Глубокое удовольствие. Но я хочу попробовать ее всю, поэтому я хватаю ее за задницу, поднимаю с кровати и опускаюсь ниже.
Она вздрагивает. — Рас.
Когда она пытается отстраниться, я крепче сжимаю ее бедра и поднимаю взгляд. Она тяжело дышит, ее щеки краснее обычного. — Что ты...
— Реализую фантазию, которая повторялась в моей голове, пока я смотрел, как ты спишь.
— Ты хочешь… — Она сглотнула.
— Хочу ли я съесть твою тугую маленькую попку? — Я ухмыляюсь. — Да. Однажды мне понравится трахать ее тоже.
Ее взгляд затуманивается от возбуждения. — Я так и знала. Я знала, что ты будешь таким в постели.
— Каким?
— Диким. Хищным. Подавляющий в самом лучшем смысле этого слова.
— Не перегружайся слишком быстро, Персик. — Я возвращаю свои губы к ее киске. — У нас вся ночь впереди.
Застенчивость Джеммы оказывается кратковременной, потому что ей не нужно много времени, чтобы начать тереться об меня, пока мой язык поочередно трахает две ее дырочки. Я чувствую, как нарастает ее оргазм, по тому, как она напрягается, прижимаясь спиной к кровати. Она задыхается, когда я сильно всасываю ее клитор, и отстраняется, мое имя звучит на ее губах.