Я вздохнул.
— Мы работаем вместе уже десять лет, Дамиано. Долгое, черт возьми, время. И я сделал все, что мог, чтобы помочь тебе получить то, что ты хотел. Работа на тебя, помощь в создании твоей империи и уничтожении Сала дали мне цель. Но правда в том, что я никогда не задумывался о том, чего хочу от жизни. Я был на автопилоте. А когда я встретил Джемму… — Я смотрю на нее. Она цепляется за каждое мое слово, ее глаза расширены. — Она стала первой вещью, которую я по-настоящему захотел за долгое, мать его, время. И когда я это осознал, то понял, что сделаю все, чтобы заполучить ее. Даже если это будет означать, что ты впервые не согласишься. Прости, но я должен был это сделать.
Она обнимает меня и целует в плечо.
Дамиано прочищает горло.
— Послушай, я никогда не хотел, чтобы выбор стоял между мной и ею. Так не должно быть. Я… — Он выдохнул. — Возможно, с моей стороны было нечестно так сильно толкать тебя, чтобы ты вернулся сюда.
Узел в моей груди ослабевает.
Я прислоняюсь спиной к сломанному изголовью.
— Мне следовало позвонить тебе раньше. До этого момента я не знал, что сказать, наверное. А когда Джемма меня бросила, я просто плохо соображал.
— Ты вернулся в Нью-Йорк, чтобы присматривать за ней?
— Да. Я никогда не чувствовал себя хуже, но, думаю, какая-то часть меня все еще надеялась, что произойдет чудо.
— Похоже, так и случилось. Вэл гордится Джеммой за то, что она сделала то, что было правильно для нее.
— Я тоже. Она воин. — Я ловлю взгляд Джеммы, и она улыбается мне. — Есть еще кое-что, что ты должен знать.
— Что именно? — спрашивает Дамиано.
Я ложусь, прислонив голову к колену Джеммы, и включаю громкую связь.
— Джемма беременна.
Наступает затяжная пауза.
— Подожди. — Проходит такт, в течение которого я уверен, что он включает свой собственный динамик. — Ты можешь повторить это еще раз?
— Джемма беременна, — повторяю я.
На другом конце линии раздается громкий вскрик.
— О Боже! — Теперь в трубке говорит Вэл. — Ты что?!
Мы с Джеммой ухмыляемся друг другу.
— Вы не ослышались, — говорит Джемма. — Я узнала об этом вчера.
Вэо начинает кричать и предлагать свои поздравления, а я просто смотрю на Джемму, как она взволнованно разговаривает с сестрой.
Моя грудь вздымается. Видеть счастье в ее глазах - это все для меня.
Я спускаю руку с кровати и обхватываю ладонью ее нежную лодыжку. Жаль, что меня не было рядом, когда она поняла, что носит нашего ребенка. Должно быть, ей было так страшно в момент, который должен был быть наполнен радостью.
Она больше никогда не окажется в таком положении.
И в следующий раз, когда она узнает, что беременна - а мы ни за что не остановимся на одном - я буду рядом с ней.
На линии снова раздается голос Дамиано.
— Ты не можешь долго оставаться в Нью-Йорке. Мы не хотим рисковать, чтобы Гарцоло пришел за тобой. Ты должен уехать как можно скорее.
— Что ты собираешься делать с ним и с твоей сделкой? — спрашиваю я Дамиано.
— Она отменяется. Мы ни за что не будем с ним работать после того, что он сделал с Джеммой. Вэл сказала, что он для нас как труп.
Чертовски верно. Я все еще намерен отправить его на шесть футов под землю, когда здесь все успокоится.
Дамиано продолжает: — Но поскольку Клео теперь выходит замуж за Рафаэля, мы хотим поддерживать с ним отношения. Может быть, мы перезаключим сделку непосредственно с ним и вычеркнем Гарцоло. Если Рафаэле гарантирует, что Гарцоло не получит от этого ни копейки, то, возможно, у нас есть выход. Придется повозиться. — Он тяжело вздохнул. — Жаль, что мой подчиненный уволился в самый неподходящий момент.
Мои губы дергаются. — Что, ты хочешь сказать, что хотел бы вернуть этого ублюдка?
— Несколько дней назад я проводил открытый кастинг на замену. Никто не пришел.
Я фыркнула. — Открытый кастинг... Просто скажи, что скучаешь по мне, мудак.
— Ты опять собираешься меня обматерить?
Я сажусь и опираюсь локтями на колени. — Я все исправлю, Дем. Пока ты не пытаешься оторвать меня от моей женщины, я все исправлю.
— Твоя женщина... Вэл, он называет Джемму "своей женщиной". — По другой линии раздается отдаленный смех, и Вэл спрашивает что-то, чего я не могу разобрать. — Она спрашивает, когда свадьба, — говорит Дамиано.
Джемма ярко краснеет. Я ухмыляюсь. Если бы это зависело от меня, она была бы завтра, но что-то подсказывает мне, что Джемме нужно немного отдохнуть от свадебных разговоров.
К тому же я хочу, чтобы ее беременность прошла как можно лучше, и мне нужно время, чтобы показать ей, какая она чертовски особенная. Ее родители изрядно потрепали ее. Если мне придется потратить годы на то, чтобы показать ей, как они были неправы, когда заставляли ее чувствовать себя недостаточно полноценной, я сделаю это.
— Не уверен, но ты узнаешь об этом первым, — говорю я Дамиано.
— Я пришлю самолет, чтобы забрать тебя оттуда завтра.
— Звучит как план. Спасибо, Дамиано.
— Я рад за тебя.
Улыбка тянется к моим губам. — Я знаю.
Я вешаю трубку.
Джемма поднимает на меня бровь. — Так ты вернулся на работу?
Я ухмыляюсь. — Снова работаю по найму. Дамиано хочет, чтобы мы вернулись в Италию. Как ты к этому относишься?
Она улыбается в ответ. — Там твое место. А я принадлежу тебе, где бы ты ни был.
Я прижимаюсь к ее щеке. Я так люблю эту женщину. — Чертовски верно, Персик.
Она отталкивается от моего прикосновения и закрывает глаза.
— Ты взволнована? — шепчу я.
— Больше, чем можно описать словами.
После обеда мы собираем свои немногочисленные вещи, садимся в машину, которую Оррин разрешил мне одолжить, и едем в отель. По дороге Дамиано сообщает, что самолет заберет нас завтра утром.
Скоро мы отправимся в Италию, и я чертовски не могу дождаться.
— Знаешь, я бы не отказалась остаться в студии еще на одну ночь, — говорит Джемма, делая глоток чая. Похоже, она не прочь выпить чаю. Интересно, это гормоны беременности и чего еще ей захочется? Надеюсь, это не какая-то жалкая американская еда, хотя, если понадобится, я буду присылать сюда чертов самолет каждую неделю, чтобы доставить ей все, что нужно.
— Это место было ужасным, Персик. И я провел там несколько долгих, тоскливых дней. Я бы предпочел заселить тебя в президентский номер, чтобы ты лежала подо мной на простынях из тысячи нитей. — Я хочу баловать эту девушку во всех гребаных смыслах. Думаю, она этого еще не осознает. — Давай потом сходим куда-нибудь позавтракать.
В итоге мы пользуемся президентским люксом около двух часов, прежде чем вспоминаем о еде, но Джемма, кажется, не возражает против задержки после того, как я заставляю ее кончить три раза. Ее щеки раскраснелись, а губы слегка припухли, когда мы снова вышли на улицу.
Она задыхается. — На улице тепло!
Тепло - это, конечно, перебор, но, по крайней мере, я не спешу застегнуть куртку, как только воздух коснулся моего тела. Я смотрю вверх. На небе нет ни облачка, наверное, впервые с тех пор, как я сюда приехал.
Я наклоняюсь и прижимаюсь поцелуем к ее щеке. Она выглядит такой счастливой. Я достаю телефон и фотографирую ее.
Она замечает. — Зачем это?
— Нужна новая фоновая картинка для моего телефона.
Джемма ухмыляется. — Боже, какой же ты дурачок. Кто ты, и что случилось с противным Расом Каморры?
— Дурачок? — Я ворчу.
— Я никогда не был с тобой груб, — говорю я, крепко шлепая ее по заднице.
Она вскрикивает. Она просовывает свою руку в мою и сжимает.