Какого черта? Холодный пот выступил у меня на спине. Здесь кто-то есть?
Что мне делать? О Боже, я не могу думать, а из-под двери все больше и больше валит дым.
Злоумышленник или нет, я должна его потушить. На кухне есть огнетушитель. Его-то я и должна достать. А потом нужно позвонить в 911.
Сформировав план, я натягиваю пару треников, сую ноги в, хватаю телефон и выбегаю за дверь.
Зрелище, которое встречает меня в гостиной, — предмет кошмаров. Пламя тянется от камина, когтями взбирается по стене рядом с ним и жадно лижет большую книжную полку. Даже с такого расстояния я чувствую сильный, гнетущий жар. Громкий треск разносится по комнате: горящее кресло справа от камина рушится, вздымая в воздух сноп искр.
— Блейк!
Я поворачиваю голову в сторону знакомого голоса. — Роуэн?
Каким-то образом он здесь, стоит между диваном и входной дверью. Не знаю, как я не заметила его, как только выбежала из спальни. Я ущипнула себя, чтобы убедиться, что это не очередной сон.
Нет, не сон.
Он бросается ко мне и хватает меня за руку. В его глазах мелькает нотка паники, и от этого мой собственный страх раздувается внутри меня. — Я видел пожар из своего дома. Нам нужно убираться отсюда.
— Убираться? Ни за что. Я не уйду, пока не потушу его.
Книги, мои прекрасные книги, уже загораются, их корешки скручиваются и чернеют.
— Он распространяется слишком быстро. Мы…
— Я знаю, что он распространяется быстро, поэтому мне и нужно его потушить!
Я пытаюсь двинуться в сторону кухни, но он не выпускает мою руку из своей железной хватки.
Разочарование пронзает меня. — Отпусти меня, Роуэн.
— Ты не можешь его потушить. Что у тебя есть, один-единственный огнетушитель?
— У меня нет времени на болтовню! Я должна принести его с кухни. Отпусти меня!
Еще один громкий треск.
— Мы уходим, — заявляет он, как будто это его решение.
Я сопротивляюсь, извиваясь в его хватке. — Просто дай мне разобраться с этим.
Меня одолевает кашель. Сквозь слезящиеся глаза я вижу, как пламя тянется к моему любимому специальному изданию «Гордости и предубеждения» — тому, которое я читала вслух маме.
Я должна спасти его.
Энергия прорывается сквозь меня, и я бьюсь так сильно, что застаю Роуэна врасплох. Его хватка ослабевает. Я успеваю пройти половину пути до кухни, прежде чем сильные руки притягивают меня обратно за талию.
— Ты убьешь себя, — рычит он мне в ухо, и тут же мои ноги перестают касаться земли.
— Какого черта! — кричу я.
Он перекидывает меня через плечо, словно мешок с картошкой, и выносит через парадную дверь.
Кровь бросается мне в уши. Он не может этого сделать.
Я в ярости бьюсь о его спину. — Опусти меня! Роуэн, клянусь, я убью тебя. Опусти. Меня. Вниз!
Он так и делает — на мертвой лужайке перед своим домом, а потом садится на меня. Его вес давит на мои бедра. Он весит чертову тонну, а я не могу сдвинуться ни на дюйм.
— Что ты делаешь?! — кричу я, царапая его грудь.
Он обхватывает одной большой ладонью оба моих запястья и прижимает их к животу. — Поддерживаю твою жизнь, пока я звоню 9-1-1.
Мое сердце бешено колотится в груди. Кажется, я еще никогда так не злилась на другого человека. — Ты не имеешь права.
Он отталкивает меня. Отталкивает меня.
— Я звоню, чтобы сообщить о пожаре в доме номер три на Лэндхорн-Лейн, — говорит он в трубку. — Пожалуйста, поторопитесь, огонь быстро распространяется.
Я резко выдохнул через нос.
— Нет, мы больше не внутри. Да, на безопасном расстоянии от дома. — Он отворачивает микрофон от себя. — Никаких домашних животных, верно?
— Никаких домашних животных, — выплевываю я.
Он повторяет мой ответ в трубку. — Хорошо. Мы подождем здесь.
Он заканчивает разговор, бросает телефон на землю и снова смотрит на меня.
— Я тебя ненавижу.
Мышцы на его челюсти подрагивают. — Я знаю, что ты злишься, но оставаться внутри было бы глупо.
Я опускаю голову на холодную землю и смотрю на свой горящий дом. Густой дым просачивается через небольшое отверстие, которое я оставила в окне гостиной. Я смотрю прямо на него, когда стекло в окне лопается.
Я вскрикиваю. Роуэн наклоняется надо мной, закрывая меня своим телом.
Гнев вытекает из меня, сменяясь отчаянием. Я не из тех, кто часто плачет, но сейчас мне хочется только выть. Слезы начинают наворачиваться на глаза.
— Роуэн, все станет так плохо, прежде чем они придут.
Мой голос дрожит.
Он садится и прижимает теплую ладонь к моей щеке. — Я знаю, Солнышко. Мне очень жаль.