Возмущение бурлит в глубине моего желудка. Что это за мужчина, который оставляет сестру и больную маму на произвол судьбы?
— Это звучит очень тяжело.
Она вздыхает.
— Это было тяжело, но я бы сделала все для мамы. Я рада, что провела с ней эти последние несколько лет. Может показаться, что Макстон выбрал легкий путь, но он тоже многое упустил. Однажды он может пожалеть об этом.
— Но ты ни о чем не жалеешь.
— Нет, если верить моей маме.
Она вертит головой туда-сюда, как будто у нее перегиб в шее. Я оставляю ее спину и начинаю работать над ее шеей и плечами. Она издает счастливый вздох. Я хочу собрать его в бутылку и спрятать в надежном месте.
Черт. В затылке вспыхивает предупреждающая сирена. Когда в последний раз я был так очарован женщиной?
— Макстон даже не знает о пожаре в доме. Сомневаюсь, что ему есть до этого дело. Мама переписала завещание, оставив дом мне, после того как стало ясно, что он никогда не приедет, чтобы позаботиться о ней.
— Ты ему не звонила?
— Мы не разговаривали с тех пор, как он прогулял похороны мамы. В любом случае, что насчет твоей семьи? — спрашивает она. — Ты сказал, что ты единственный ребенок.
Мой рассказ уже хорошо отрепетирован. — Папа был электриком. Мама была медсестрой. Их обоих уже нет в живых.
— Где ты родился? В Нью-Йорке?
Ее вопросы напоминают мне о том, что я уже однажды оступился, когда она спросила меня, откуда я родом, когда я подвозил ее домой.
Я надеялся, что она это забудет.
У нас с Сандро есть удостоверения личности, выданные в Неваде, и в наших записях указано, что мы оба из Филадельфии, но я сказал Блейк, что до приезда в Даркуотер-Холлоу я был в Нью-Йорке.
Мне нужно прояснить свою предысторию.
— Я не родился там, нет. Я родом из Филадельфии и долгое время провел в Вегасе.
— А потом ты сказал, что ездил в Нью-Йорк. Я всегда хотела там побывать. Тебе там понравилось?
Я сжимаю челюсти от нахлынувших воспоминаний. — Да, понравилось. Это единственное место, где я чувствовал себя как дома.
Ее дыхание сбивается, когда я провожу большими пальцами по напряженным мышцам ее шеи. — Почему?
— У меня там были хорошие друзья. Люди, о которых я заботился и которые заботились обо мне.
У меня в груди что-то сжалось. Мне не хватает этого чувства принадлежности. Окружения людей, которые понимают меня. Которые знают меня настоящего.
Я смотрю на Блейк. Если бы она узнала, кто я, как бы она отреагировала? Испугалась бы? Или приняла бы тьму во мне?
Полагаю, нет смысла гадать. Я никогда не смогу рассказать ей правду.
— Звучит мило, — говорит Блейк, в ее голосе звучит нотка тоски. — Почему ты уехал?
Мои движения замедляются. — Поссорился с важным для меня человеком. С другом.
Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня через плечо, но я не хочу больше говорить об этом, поэтому просовываю одну руку под ее рубашку, чтобы отвлечь ее, и встречаю мягкую, бархатную кожу.
Она слабо вдыхает.
Боже, она так чертовски хороша.
По ее щекам разливается румянец, а пульс на шее учащается. Она поднимает запотевший бокал — внутри остался только лед — и проводит им взад-вперед по ключице.
Я запускаю руку ей под рубашку, позволяя костяшкам пальцев провести по позвоночнику. Я больше не работаю с ее мышцами. Я просто прикасаюсь к ней, и тот факт, что она не останавливает меня, вызывает у меня пьянящий прилив сил.
Она поворачивается, открывая мне свой профиль. Ее губы так чертовски привлекательны для поцелуев, и я хочу только одного — прижать ее к своей груди и завладеть ими.
Внезапно она напрягается и отстраняется от меня.
— Черт. — Она торопливо натягивает толстовку.
— Что случилось?
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, на кого она смотрит.
Это мужчина, который раньше пил пиво. Сейчас он расплачивается в баре.
— Кто это? — спрашиваю я.
— Никто.
Судя по ее нервной реакции, он не просто "никто".
Он надевает кожаную куртку, на спине большая нашивка — хищник с цепью, свисающей с шеи. Член мотоциклетной банды?
Я не слышал о каких-либо активных бандах в Даркуотер-Холлоу, но в Канзас-Сити они определенно есть.
Еще больший вопрос — почему Блейк его боится. — Ты его знаешь?
— Нет.
Она натягивает толстовку и заправляет волосы внутрь.
— Тогда почему ты боишься, что он тебя узнает?
Она нервно сглатывает.
Расплатившись по счету и поболтав с Денни, мужчина собирается уходить. Блейк в состоянии повышенной готовности следит за каждым его шагом. Как только он приближается к входной двери, он смотрит прямо на нас.