Со стороны склона, по которому можно было спуститься к верхнему ярусу святилища, послышался шорох, и Юкио навострил уши, вглядываясь в темноту. Кто-то шумно дышал, цеплялся за корни и с несвойственным простым смертным упорством продолжал взбираться всё выше.
Скрип веток, прерывистое дыхание и глухой стук – тёмная фигура, выбравшись на ровную поверхность недалеко от дерева, на котором находился кицунэ, упала в траву.
Юкио сидел неподвижно, скрываясь за густой листвой, и наблюдал. Запах нарушителя показался ему необычным: пахло влажной землёй и цветочным мылом, и этот запах с трудом перекрывал резкий аромат измельчённых цветов бэнибана69, которые использовали при окрашивании одежды.
Человек внизу поднялся на ноги и подошёл к обрыву.
– Красота… – прозвучал женский голос, который Юкио уже слышал раньше.
В свете звёзд, то и дело скрывающихся за облаками, он разглядел невысокую фигуру, облачённую в традиционные одеяния мико – белое косодэ70 с широкими рукавами и ярко-красные штаны – хакама. Девушка развязала накинутый через плечо тканевый свёрток и разложила на земле какие-то предметы. Взяв свечу, она попробовала высечь искру из двух камней, но из-за ветра или недостаточного умения огонь никак не занимался.
Юкио склонил голову набок и взглянул на фитиль – в его глазах мелькнул янтарный отблеск, и свеча вспыхнула голубоватым огнём, который сразу же успокоился и приобрёл желтоватый оттенок обычного пламени.
Этого оказалось достаточно, чтобы девушка вздрогнула и обернулась, будто искала кого-то в темноте, но кицунэ по-прежнему скрывался за кленовыми ветвями – она не могла его увидеть. Ещё немного посмотрев по сторонам, служительница наконец успокоилась и поставила свечу на землю: огонёк осветил небольшой клочок белой бумаги, кусок угля и обломанную цветущую ветку алой камелии – последней в этом сезоне.
Устроившись на коленях, девушка нагнулась и начала рисовать.
Не спуская глаз с неожиданной гостьи, Юкио докурил и спрыгнул с дерева, бесшумно приземляясь рядом с ней. Она водила по бумаге углём, вырисовывая контуры ветви камелии, над которой светила луна, наполовину закрытая облаками.
– А я всё ждала, когда вы раскроете себя, – сказала служительница и повернулась лицом к Юкио, кажется, немного удивившись, что перед ней предстал сам хозяин святилища, и прошептала: – Господин.
– Любопытно. Ты знала, что я здесь?
– Чувствовала, что за мной кто-то следит.
Девушка оставила свою картину и поднялась на ноги, чтобы поклониться ками. Теперь он узнал её – новенькая акамэ, с которой Юкио столкнулся несколько дней назад, только сейчас она выглядела по-другому: вместо порванного кимоно – облачение мико, а вместо спутанных прядей – простая причёска с убранными в низкий хвост чистыми волосами, от которых и пахло цветочным мылом.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Юкио, как бы невзначай заглядывая ей за спину.
– Если вы всё это время следили за мной, то и сами знаете.
– А ты не боишься дерзко разговаривать с ками.
– На самом деле боюсь, но уже привыкла это скрывать. – Она посмотрела в его горящие глаза так спокойно, будто ей доводилось встречать божеств каждый день.
– Твоё сердце бьётся размеренно, хотя вокруг тёмный лес, а перед тобой пятихвостый кицунэ. Любой другой уже дрожал бы от страха.
– Если человек боится собак, он должен сделать вид, что это не так: дышать медленно, думать о чём-то постороннем, тогда собака не набросится. Но страх ведь всё равно никуда не исчезает, просто с ним свыкаешься.
Юкио удивлённо посмотрел на акамэ, чуть приподняв светлые брови, – ему впервые доводилось общаться с человеком, который не заискивал и не падал на колени при виде ками, а просто говорил, будто между ними не было никаких различий.
Пройдя мимо девушки, хозяин святилища остановился около разложенной на земле бумаги васи, на углах которой лежали небольшие камни. Рядом на ветру танцевала свеча, отбрасывая на чёрно-белый рисунок изогнутые тени, но даже от таких сильных порывов она не гасла: её поддерживала магия кицунэ.
– Эта картина написана весьма неплохо! – сказал Юкио, разглядывая плавные линии. – Увядающий бутон камелии, осыпанный звёздами весеннего неба. Ветвь скоро погибнет, но останется на этом свитке как напоминание, что однажды снова придёт зима и под снегом распустятся цветы.
Встав рядом с хозяином святилища, девушка взглянула на своё творение и вдруг рассмеялась, звонко и по-настоящему, таким смехом, от которого Юкио и самому захотелось улыбнуться. Только он никак не мог понять, что было смешного в его словах.