Наконец, когда Шон уже начал сердиться, они встретились там, где вода была по горло. Ему очень хотелось обнять ее. От нее не укрылась смена его настроения. Она вышла на берег, подошла к его одежде и, подобрав рубашку, вытерла ею лицо, совершенно не стыдясь своей наготы: у нее было много братьев и она не привыкла стесняться мужчин.
Из воды Шон смотрел, как меняется форма ее грудей, когда она поднимает руки. Он не мог не заметить, что некогда худущие ноги округлились, налились плотью, и бедра касались друг друга по всей линии до того самого места, где начинается живот: там темнел треугольник – знак принадлежности к другому полу. А она постелила рубаху на песке, уселась на нее и только потом посмотрела на Шона:
– Ну что, ты выходишь?
Слегка смущаясь и прикрываясь ладонями, он вышел из воды. Анна подвинулась, освобождая на рубахе место:
– Садись, если хочешь.
Он присел, торопливо подтянув колени к подбородку. Краем глаза он продолжал наблюдать за Анной. Вокруг ее сосков образовалась гусиная кожа – вода оказалась довольно прохладной. Анна знала, что он на нее смотрит, и ей это нравилось – она расправила плечи. Шон снова пребывал в замешательстве – теперь ситуацией управляла она, четко сознавая, что происходит. Это раньше он злился и ворчал на нее, а сейчас приказы отдает она, ему остается только повиноваться.
– У тебя волоски на груди, – сказала Анна, повернув к нему голову.
Волоски росли редко и совсем тоненькие, но Шон был доволен, что они у него есть. Он распрямил ноги.
– А у тебя больше, чем у Фрикки.
Шон попытался снова согнуть ноги, но она протянула руку и не позволила.
– А можно потрогать?
Шон хотел что-то сказать, но горло перехватило, и он не смог выдать ни единого звука. Анна не стала дожидаться ответа:
– Ой, посмотри-ка! Он у тебя растет… вот какой уже толстый! Ну прямо как у Карибу!
Карибу звали жеребца мистера ван Эссена.
– Я всегда знаю, когда папа хочет случить Карибу с кобылой, он говорит: «Сходи-ка ты в гости к тетушке Летти». А я спрячусь в плантации и все вижу.
Мягкая рука Анны продолжала без остановки двигаться, у Шона потемнело в глазах, он забыл обо всем на свете.
– А знаешь, ведь люди это делают так же, как лошади, – сказала она.
Он кивнул: уроки биологии мистера Даффеля не прошли даром, да и посещение «клуба в школьной уборной» обогатило его кое-какой информацией. Они помолчали.
– Шон, – вдруг прошептала Анна, – а сделаешь это со мной?
– Я не знаю как… – прохрипел Шон.
– Лошади тоже не знают, когда в первый раз, – сказала Анна. – Мы с тобой разберемся.
Домой они возвращались уже к вечеру. Анна сидела сзади, крепко обнимая Шона за талию и прижавшись щекой к его спине. Он ссадил ее за плантацией.
– Увидимся в школе в понедельник, – сказала она и повернулась, чтобы идти.
– Анна…
– Да?
– У тебя еще болит?
– Нет, – ответила она и, подумав, добавила: – Сейчас ощущение даже приятное.
Она повернулась и побежала в чащу акации.
Шон медленно поехал домой. Внутри ощущалась полная пустота, ему было как-то грустно, и он сам не знал почему.
– А рыба где? – спросила Ада.
– Не было клева.
– Что, ни одной не поймал?
Шон покачал головой и прошел через кухню.
– Шон!
– Да, мама.
– Что-то случилось?
– Нет, – быстро ответил он, – нет, все в порядке.
И исчез в коридоре.
Гаррик сидел в кровати и читал. Кожа вокруг ноздрей покраснела и растрескалась. Он опустил книгу и улыбнулся вошедшему брату. Шон прошел к своей кровати и сел.
– Где был? – спросил Гаррик хриплым от простуды голосом.
– Ездил на заводи перед водопадом.
– Рыбу ловил?
Шон ответил не сразу. Он сидел на кровати сгорбившись, упершись локтями в коленки.
– Я встретил Анну, и она тоже со мной поехала.
Услышав это имя, Гаррик оживился и посмотрел брату прямо в лицо. Оно сохраняло все то же, слегка недоуменное выражение.
– Гаррик, – проговорил Шон и замолчал, не зная, стоит ли продолжать, но понял, что ему просто необходимо высказаться. – Гаррик, сегодня я… в общем, чпокнул Анну.