Вот слова настоящего легавого! Я поймал Хана и передал Оккингу; теперь проклятый сукин сын объявит, что парень, арестованный полицией, пришил всех, от Богатырева до Сейполта. Ну, в том, что эти два — работа Хана, сомнений нет, однако я убежден, что Никки, Абдулла и Тами стали жертвами другого, неизвестного нам субъекта. Доказательства? Ни одной серьезной улики, но иначе произошедшее попросту не складывается в единую картину. Международная интрига: одни пытаются похитить преобразившегося принца и вернуть на родину к отцу, другие стремятся убрать его, чтобы предотвратить скандал при дворе. Если допустить, что Хан убивал агентов обеих сторон, то объяснить его действия можно лишь тем, что парень психопат, которому просто нравилось играть в ангела-мстителя, и искать логику в его поступках бессмысленно. Чушь! Он был профессионалом, наемным убийцей, который уничтожал намеченные объекты, чтобы защитить интересы хозяев и обеспечить собственную безопасность, убрав свидетелей. Человек, искромсавший Сейполта, — не сумасшедший, он только носил модик маньяка.
Бонд-Хан не имеет никакого отношения к смерти Никки.
Даже если лейтенант решил, что удобнее думать иначе, по нашему кварталу бродит второй убийца.
Спустя восемь-десять минут после разговора с Оккингом, зазвонил мой телефон. Шиит. Он обещал сообщить мне о решении Папы насчет нашей беседы.
— У меня есть еще кое-какие новости, Хассан, — объявил я.
— Фридландер-Бей примет тебя незамедлительно. Он вышлет машину минут через пятнадцать. Надеюсь, ты дома?
— Нет, но я подожду у входа. Я встречался с довольно интересными людьми, однако мы уже разошлись по домам.
— Очень хорошо, мой племянник. Ты заслужил развлечение в компании добрых друзей.
Я уставился в затянутое облаками небо, вспоминая недавнюю смертельную схватку с Ханом; в принципе, слова Шиита должны меня развеселить, но смеяться не хотелось.
— Отдыхать мне не пришлось, Хассан — Я рассказал, что произошло, вплоть до того, как брыкающегося убийцу унесли легавые.
Хассан от удивления лепетал что-то неразборчивое. — Одран, — объявил он, наконец взяв себя в руки, — Аллаху приятно, что ты, Его верный слуга, жив, маньяк схвачен, и мудрость Фридландер-Бея восторжествовала.
— Да, конечно, — подхватил я. — Правильно, Хассан, приписывай все заслуги нашему Папе. Ничего не скажешь, он сильно поддерживал меня своим сверхъестественным гением! Если подумать, он помогал не больше, чем Оккинг. Конечно, Папа загнал меня в угол и заставил покорно подставить, башку хирургам, но потом наш любимый босс просто восседал в кабинете и подбрасывал верному слуге хрустики время от времени. Бею известна каждая мелочь, происходящая в Будайине, Хассан. Ты хочешь сказать, что они с Оккингом ничего не видели, ничего не слышали и просто стояли с разинутыми ртами? Ерунда. Я выяснил, как участвовал в этом деле лейтенант; но еще больше хотел бы знать, в чем подлинная роль Папы.
— Молчи, отродье шелудивого пса! — Шиит сбросил маску сладкоречивого святоши и позволил увидеть свое истинное лицо, что случалось нечасто. — Тебе еще предстоит научиться разговаривать с теми, кто старше и выше тебя! — Затем, так же неожиданно, вернулся прежний смиренный слуга Аллаха:
— Ты еще не пришел в себя после сражения со злодеем. Прости меня за то, что я на миг сорвался, сын мой, именно я должен проявить большее понимание и сочувствие. Все в руках Аллаха, и подвластно воле Его. Итак, о племянник, скоро приедет машина. Фридландер-Бей будет очень доволен.
— Я не успею купить ему маленький презент, Хассан.
Он хмыкнул:
— Твой рассказ — лучший подарок. Ступай с миром, Одран.
Я ничего не ответил и убрал телефон. Потом поправил сумку на плече и поплелся к своему бывшему дому. Я встречусь с Папой, а потом спрячусь в пыльном чулане Исхака Джарира. Хорошие новости: из игры выбыл Хан. Именно он стремился меня убрать. Значит, второй убийца не жаждет моей смерти. По крайней мере, очень надеюсь, что в моих рассуждениях нет ошибки.
Ожидая появления Папиного авто, я размышлял о своем поединке с Ханом. Я искренне ненавидел его — стоило только воскресить в памяти изуродованное тело Селимы или ужас, испытанный в доме Сейполта, и гнев переполнял душу. Сначала наемник расправился с Богатыревым, пожелавшим уничтожить собственного племянника. Никки — главная фигура; остальные убийства лишь следствие лихорадочных попыток убрать следы, чтобы замять скандал в благородном семействе. Думаю, усилия увенчались успехом. Конечно, многие в нашем городе знали подоплеку событий, но раз принц умер, на его родине бунт не состоялся. Царь Вячеслав по-прежнему правил страной; партия монархистов выиграла. Более того, хорошенько поработав, они смогут даже использовать смерть Никки, чтобы усилить контроль над бурлящей державой.
Мне на все это наплевать. Что касается Хана, я сохранил ему жизнь; ненадолго, конечно. Его ждет свидание с палачом во дворе мечети Шимаал, где происходят казни. А в оставшееся время пусть перебирает в памяти свои зверства, с ужасом ожидая часа возмездия.
Появилась машина; мы быстро добрались до владений Фридландер-Бея. Лакей оставил меня в той же комнате, где я уже дважды ожидал приема. Папа молился. Он никогда не выставлял напоказ свою набожность, что заставляло относиться к нему с особым уважением. Иногда, глядя на старца, я испытывал стыд за собственное поведение; в такие минуты я воскрешал в памяти зверства и злодеяния, в которых он виновен. Обычный самообман. Кто из нас безгрешен? Уверен, Фридландер-Бей не строил никаких иллюзий. По крайней мере, он взывал к Господу, моля о прощении. Однажды Папа объяснил мне суть политики, которой придерживался: он должен заботиться о благополучии огромной армии «друзей и помощников», и зачастую оградить их от беды можно лишь обходясь с беспощадной жестокостью с теми, кто не принадлежит к его клану. Если подходить к делу с подобной позиции, Папа представал умелым лидером и строгим, но любящим и справедливым отцом для своих подопечных. Я же, напротив, выглядел ничтожным отщепенцем, нарушившим никак не меньше запретов, но, в отличие от Фридландер-Бея, не по необходимости, а из голого эгоизма. Вдобавок, меня не хватало даже на то, чтобы хорошенько попросить у Аллаха прощения.
Наконец один из Булыжников, охраняющих Папу, сделал мне знак. Я вошел в кабинет; Бей ожидал меня, сидя на старинном диване.
— Ты снова оказываешь нам честь, — он показал, чтобы я располагался на таком же антикварном чуде напротив него.
— Ты оказал мне великую честь, позволив приветствовать тебя в твоем доме, — откликнулся я.
— Прошу, раздели со мной мой скромный обед.
— Ты — отец щедрости, о шейх! — В отличие от прежних встреч с Папой, я не чувствовал страха или неловкости. В конце концов, сегодня я совершил для него невозможное! Мне постоянно приходилось напоминать себе, что теперь великий человек — мой должник.
Слуги внесли первую перемену блюд; Фридландер-Бей тем временем говорил о разных пустяках. Мы отведали понемногу от каждого яства: все удивительно вкусно приготовлено. Я избавился от программы, подавляющей чувство голода, и сразу же осознал, что страшно хочу есть и с готовностью поучаствую в небольшом банкете, который устроил Папа. Но остальные училки решил пока не трогать. Причина простая — страх.
Появилось блюдо с мясом ягненка, курицей, говядиной, рыбой и гарниром — рисом и овощами. В конце трапезы нам предложили несколько сортов сыра и свежие фрукты. Когда грязные тарелки унесли, Папа и я раскинулись на диванах, попивая крепкий кофе со специями.
— Да будет вечно обильным твой стол, о шейх, — произнес я. — Это была лучшая трапеза в моей жизни.
Ему явно пришлись по вкусу мои слова.
— Слава Аллаху, я рад, что сумел угодить тебе. Выпьешь еще чашку?
— Да, благодарю, о шейх.
Все слуги, включая даже Говорящих Булыжников, удалились. Фридландер-Бей налил мне напиток сам — почет, который оказывают особо дорогому гостю.
— Теперь ты должен признать, что мои планы относительно тебя оказались верными, — сказал он негромко.