Слышу как изменяется ритм его дыхания и тесней прижимаю телефон к уху, словно это может сделать расстояние между нами гораздо меньшим.
-Зайди на страничку, котенок, там можно поболтать...
-Да мне и тут можно, все на обеде и начальника нет рядом. - я нажимаю кнопку селектора и негромко прошу секретаря нашего руководства подойти. -А я сегодня не голодная вообще...
Вообще-то готова слона загрызть, особенно если он будет зажарен целиком. А если еще и со специями и малосольными огурчиками... мням... Но не признаваться же в этом, надеюсь только что гневное урчание в желудке не будет слышно на том конце провода.
В этот момент приоткрывается дверь и в кабинет входит девятнадцатилетняя цыпочка с недовольной гримаской. Отодвигаю динамик от лица...
-Анечка, пожалуйста, принеси мне латте из бара на первом этаже. - улыбнувшись, передаю ей корпоративную карточку оплаты. Замечаю скептический взгляд, брошенный на мои туфельки и повышаю голос на пол-тона. -Я неточно выразилась? Латте, большой стакан, без сахара, с корицей. Немедленно!!! - выйдя из себя рявкаю на сотрудницу, которая резво стартует в сторону лифтов.
-На чем мы там остановились, родной? - ладонью провожу по спинке кресла, присаживаясь на краешек стола.
-Туфельки на шпильках, говоришь? - слегка задумчивый голос становится вкрадчивым, с бархатистыми нотками. - А под платьем что-нибудь есть?...
От урчащих, словно кошачьих ноток в его голосе мурашки табунами бегут по коже, заставляя непроизвольно впиваться ноготками в мягкую кожу кресла. Голова кружится так, словно бутылка вина была выпита залпом...
Через пятнадцать минут девочка приносит кофе в герметично закрытом стаканчике и удивленно смотрит на меня, словно впервые видит.
-Что не так? - черт побери, у меня голос такой, словно только что из постели выползла, тягуче-томный и то, что я сижу на столе с распущенными волосами и сверкающими глазами, румянцем на лице да еще и подкрашиваю губы точно наведет ее на мысли о том, что же здесь происходило, пока ее не было. Верней кто здесь был.
Протягиваю руку за напитком, замечая что пальцы все же немного подрагивают.
-Спасибо... - делаю первый глоток, прикрыв глаза от удовольствия, она выходит, тихо прикрыв за собой дверь...
Как же я соскучилась по тебе... ЛЮБИМЫЙ...
ГЛАВА 4.
" - Милый, посоветуй мне что-нибудь почитать...
-Почитай "отче наш", пока я дочитываю переписку в твоем телефоне..."
Спалиться так глупо и нелепо могла наверное только я... Не ожидая подвох от судьбы в виде незакрытой вкладки в ноутбуке я просто легла спать, придя с девичника около четырех часов утра, в то самое время когда организм выключается сам не смотря на огромное количество тонизирующих напитков, принятое на протяжении всего вечера. Возможно я просто расслабилась, прониклась собственной безнаказанностью и убежденностью с уме, которого оказалось совсем немного.
Странное ощущение нереальности происходящего охватило сразу, как только я услышала первую фразу : "ТЫ НИЧЕГО НЕ ХОЧЕШЬ МНЕ ОБЬЯСНИТЬ?" и не покидало до самой последней минуты кошмара, царствовавшего в нашей квартире более полусуток.
Пофигизм и умение отрешиться, абстрагироваться от действительности спасло мой рассудок в этот раз, позволив смотреть на происходящее как бы со стороны, из-за тонкого стекла... Пуленепробиваемого стекла...
На меня никто и никогда не поднимал руку в моей жизни, даже родители, наказывая за проступки просто шлепали полотенцем или открытой ладонью по заднице, больше обозначая наказание за проступок, нежели действительно причиняя боль. Но основным методом все же был саркатический, принятый у преподавателей и гуманитариев.
Я всегда знала, когда нужно отступить или сделать вид, что уступаешь, чтобы переждать самый сильный всплеск бури, но в этот раз просчиталась по-крупному...
Почему я позволила себя истязать, не пикнув даже после первого же удара по лицу? Я до сих пор не знаю ответ на этот вопрос. Но видимо я сама считала себя виноватой настолько, чтобы молча, без единой слезинки выдержать экзекуцию.
Первый раз в своей жизни я была выпорота. Кожаной портупеей, оставшейся со времен прохождения службы в вооруженных силах Российской Федерации можно с пяти ударов сломать несколько ребер взрослому здоровому парню, если знать как бить. Мне повезло больше, видимо поднять руку на женщину оказалось не так сложно, но покалечить духу не хватило.
Но избиение оказалось простой прелюдией к основному блюду, которое было им запланировано.
Насилие я не переношу ни в каком виде и ни в каком контексте. То, что было дальше, выжгло внутри все, что оставалось от человека.
Что он хотел? Заставить меня выкинуть из головы того, кто смог дарить радость? Или пытался доказать свои права на мое тело, насилуя душу? К счастью, я очень недолго продержалась, пытаясь сопротивляться этой дикости. Зажимая мне рот, чтобы соседи не услышали крики, он перекрыл дыхание полностью, от чего я окунулась в спасительный обморок...
Когда я смогла открыть глаза, за окном уже была кромешная тьма, не дававшая понять сколько прошло времени и где я собственно нахожусь, поскольку свет в комнате был погашен. Попытка пошевелиться вызвала стон, который был услышан, после чего яркие лампы просто резанули по глазам, ослепляя.
Он спокойно объяснил, чем мне будет грозить следующая измена. Прощения просить был не намерен, ведь прав во всем был. После этого я осталась одна на всю ночь, запертая дома без средств связи.
С огромным трудом удалось добрести до ванной и стать под ледяной душ. В глазах потемнело от боли, но в то же самое время она отрезвила и заставила мыслить более адекватно.
Черно-белый старенький телефон лежал в большой коробке с книгами. И самое главное - он работал, это я знала точно.
Сим-карта нашлась в мусорном ведре в пачке из-под сока. Но и она тоже оказалась работающей, словно судьба преподнесла мне крошечный подарок, решив что издевательств было достаточно на сегодня.
Найдя сигареты, я вышла на балкон, набросив мягкий халат, меньше всего травмирующий иссеченную кожу на спине.
- Родная, что случилось? - неподдельная тревога в любимом голосе успокаивала лучше новопассита в миллионы раз.
- Я сама виновата... - от сдерживаемых рыданий голос звучит глухо, едва слышно. - Надо было вести себя осторожней, быть осмотрительней...
Тихонько всхлипываю, чтобы не разреветься позорно в голос.
- Солнышко, что произошло? Что с тобой? - он настойчиво пытается добиться правды. Почему все хотят от меня эту гребаную правду? Она ведь похожа на шлюху: все ее хотят, но никто не любит...
- Я не могу сказать, правда... - внутри все сжимается от воспоминаний, которые внезапно накатывают приливной волной, похожей на цунами. От подробностей желудок подпрыгивает к горлу и я, с трудом сдерживая рвотные спазмы прерываю разговор. На негнущихся ногах добредаю до зеркала в прихожей, пытаясь нашарить в кармане халата зажигалку...
- твою мать!!!...
Это вырывается непроизвольно, стоит увидеть испуганную и замученную физиономию в зеркале. Сгорбленная спина, дрожащие руки и потухший взгляд...