Познакомились они в «Папильоне», во время первого посещения Элис ресторана – тогда она тоже обедала с Селией. В какой-то момент из кухни показался Мишель, их глаза встретились, и он подошел поздороваться. Как выяснилось, с Ханной дружил его сын Кристофер – худощавый парнишка с застенчивой улыбкой, пускать в ход которую ему еще только предстояло научиться.
На протяжении следующего часа Элис ловила на себе взгляды Мишеля через раскачивающуюся туда-сюда дверь. Она в ответ таращилась на него, и сквозь пропахшую едой пустоту туда-сюда сновали разряды страсти. Через несколько дней она снова заглянула в ресторан, на этот раз одна, и он подсел к ней за столик. Они поболтали, и Элис оставила свой телефон на салфетке. Хлопчатобумажной, превосходного качества – как и все в «Папильоне». Отнюдь не та вещица, на которой обычно оставляют записи. Но Мишель сам вручил ей маркер – давай, мол, не стесняйся. В конце концов, салфетка ему-то и принадлежала.
Тем же вечером от него пришло сообщение – приглашение поужинать в понедельник. Ресторан по понедельникам не работал, так что ее соблазняли персональным ужином. Меню на веки вечные отпечаталось в теменной доле Элис. Филе трески в шафрановом отваре, жасминовый рис с тонко порезанным миндалем, приготовленный на пару горох манжту, выглядевший готовой ко взлету эскадрильей маленьких зеленых дирижаблей. Белое вино, аскетическая этикетка которого ясно давала понять, что напиток делает ей великое одолжение, позволяя себя пить. Они ели, болтали, а потом Мишель отвел ее в свой кабинет и затрахал до смерти. Особой нежности он не проявлял. Канитель не разводил, разрешения не спрашивал, не пытался выяснить ее предпочтения. Просто отдрючил ее, и довольно грубо, потому что явно себя не контролировал. Вследствие чего потеряла над собой контроль и она. Результатом расправы явился ее первый за долгое-долгое время не самостимулированный оргазм. Строго говоря, их было четыре, один за другим. Массовая автокатастрофа на затуманенном шоссе без выживших, за исключением одной женщины, ошалело бредущей с места крушения, – взгляд остекленевший, волосы и одежда в беспорядке.
Ведя тем вечером машину домой, Элис только и думала, что совершенное ей ужасно и непозволительно и за это ее ожидает суровая расплата. Столкнувшись дома с Джеффом, она ожидала, что он немедленно раскусит ложь о девичнике. Однако муж напрочь затерялся среди невральных путей, разработкой которых был занят. Так что приключение так и осталось секретом. Хранить в тайне продолжение оказалось непросто. Потребовалось выработать стратегию. Для всего, что Элис делала, приходилось выдумывать противоположную историю. Другую «я», двойника для прикрытия. Так и родилась Хорошая Элис, ее добродетельная версия, которая занималась пилатесом или обедала с подругой, в то время как настоящая она, Плохая Элис, забывалась в объятьях до безумия обаятельного ресторатора с французским акцентом и немножко замкнутого. Порой она задумывалась, как Хорошая Элис повела бы себя, повстречайся она со своей плохой версией. Приревновала бы? Испытывала бы к ней отвращение? Осудила бы ее?
А потом наступила последняя пятница. Мишель наконец-то снял ограничения на свой дом – по крайней мере, на один вечер. Роскошество в его симпатичном и скромном жилище изменило ее взгляд на то, чем они занимаются. Прежде она не видела необходимости как-либо это называть. То было всего лишь очередное безумное приключение Элис Э. Хилл. Однако тем вечером ей открылась новая реальность. Они – пара. Внезапно она осознала, во что все это может перерасти. Когда больше не надо будет выкраивать время, урывать секунды. Не надо будет лгать. И вот, пока они лежали обнявшись, она позволила себе поддаться моменту.