В родном городе ничего не изменилось. По-прежнему уныло пустел старый ДК, толкались у универсама бабы с немудрящим товаром – вареньем, яблоками, вязаными носками. Ветер гулял вдоль ветшающих улиц, молодежь уезжала за лучшей жизнью, старики понемногу перекочевывали на кладбище. У Горбаткиных дома остались отец с матерью, колченогая бабка, пронзительно вопящая по ночам, и тихий дурачок сын – по утрам он выходил во двор кормить уличных котиков и перешептывался с ними на своем языке. У Степанычей умер железный старик Степан и допился до белой горячки старший из братьев, зато остальные исправно производили прозрачный «как слеза» продукт и продавали его жаждущим.
Садик закрылся – слишком мало детей в группах. Сбережений оставалось немного, но вскоре пришла неожиданная радость – сын, который до этого отделывался редкими короткими письмами, начал присылать домой деньги. По тому, как суммы росли, Марина судила о его благополучии – кажется жизнь у мальчика вполне наладилась. Когда он приехал сам, то оказался шокирован – скудость! Нищета! Гребаное убожество! Поехали ко мне, мать, поживешь по-людски на старости лет, места хватит!
Чтобы не обижать мальчика, Марина отправилась с ним в Москву. Полюбовалась роскошной квартирой, полежала в горячей ванне с пузырьками со всех сторон, поспала на огромной мягкой кровати. Посидела в ресторане, поковыряла несъедобные блюда, попросила борща и картошки с сосисками, чем шокировала метрдотеля. Подруга сына, большегрудая, ярко накрашенная и совершенно неприлично одетая, лезла из кожи вон, чтобы угодить свекрови и в конце концов завоевала приязнь пожилой женщины – видать любит, ежели так пластается. Внуков бы поскорее! Хватило недели сытой жизни, потом Марина запросилась домой и упросила сына отпустить ее с богом. Отказалась от дорогих подарков, модной одежды, новой квартиры – будь счастлив и мне этого хватит!
Больше Марина из города не выезжала. Жизнь ее вошла в размеренную неспешную колею одинокого человека. Ежедневные хлопоты, походы в магазин, на базар, на почту и в поликлинику, уборка по пятницам, баня по воскресеньям. Книжки из городской библиотеки, страшные фильмы по телевизору, который наконец-то появился в доме. И море, море. Теперь на берегу стоял аккуратный навес, красовался белый шезлонг и рядом маленький столик. Чужаков не появлялось уже очень давно, беспокоиться о вещах не приходилось.
Море внутри
Иногда Марина добиралась до Сан-Риоля, бродила по улицам с корзинкой, полной цветов или красивых ракушек. Птичий щебет незнакомого языка забавлял ее, длинные платья женщин и кружевные чепчики на завитых головках просто очаровали, тяжелые кареты казались куда красивее неуклюжих автомобилей. За пару монет можно было получить теплую булочку, присыпанную сахарной пудрой, и жевать ее прямо на пирсе, еще за одну монетку проворный мальчишка наливал стакан ледяной воды с листиком мяты и каплей кислого сока. В бесчисленных лавочках продавали невиданные вещи – маски африканских божков, медную посуду с причудливыми узорами, резные шахматы из слоновой кости, музыкальные шкатулки с балеринами и наездницами, стеклянные шары, полные снежных блесток. На площадях давали представления бродячие акробаты, играли на аккордеонах и саксофонах уличные музыканты, танцевали со своими дамами моряки в ослепительно синих мундирах. И сама Марина, поглядывая в витрины, видела себя другой – худощавой, улыбчивой пожилой женщиной, а не пыльной старухой.
Как-то в витрине детского магазина она углядела игрушку – белый фрегат с парусами алого шелка и крохотными матросами, расставленными по палубе, красовался среди толстых кукол и пирамид кубиков. Затем увидала и мастерицу – большеглазую девушку в заношенном платьице и ситцевой выгоревшей косынке. В больших глазах, сияющих со смуглого личика, читалось ожидание необычайной судьбы. Прослезившись, Марина следила, как незнакомка исчезает в переулке, как касаются грубых булыжников маленькие босые ноги. Вскоре встретился и капитан – сероглазый красавец договаривался о чем-то с уличным скрипачом, тот чесал потный живот и посмеивался: капитан женится!
Тогда Марина снесла меняле шкатулку с разрозненными монетами, получила взамен горсть серебряных талеров и оделась как горожанка – туфли на деревянной подошве, клетчатое платье с панталончиками и нижней юбкой, отделанной яркой тесьмой, кружевной чепчик, миленькие перчатки, легкий суконный плащ. Она прошлась по городу как своя – посидела в кафе, послушала разговоры – чужой язык, как южный ветер понемногу вползал ей в сердце. На площади играли вальсы, смеялись над прохожими серые чайки, в порту гудел единственный пароход – над «углежогом» смеялись настоящие моряки, те, кто умеет поднимать паруса и выходить один на один с бурей. Откуда-то сладко пахло тропическими цветами, переговаривались пестрые попугайчики, смеялись разряженные девчонки, постукивали по булыжникам каблуками. Сказка кончилась, осталась страница со скучными цифрами и непонятными надписями, следом картонка обложки и все. Лишь море никуда не девалось.