Долгими вечерами, пока матери не было дома, Марина включала весь свет, надевала купальник, смешивала себе «коктейль» из разведенного варенья, ложилась на коврик и упоенно воображала, что море колышется в трех шагах от нее. Этакий голубой кисель с белой пенкой – шуррх, шуррх! Сверху солнышко, сбоку пальмы, на горизонте запятая паруса, а под парусом прекрасный принц, который однажды причалит к Маринину берегу и увезет ее из скучной жизни в настоящую сказку. Лишь бы не пил и не дрался!
Когда волны подхватили ее и бросили в мутно-зеленую мглу, Марина не успела испугаться.
Она чувствовала всей кожей щекотное тепло, под ногами вдруг оказались камушки, покрытые склизкой массой, пальцы путались в водорослях. Тело сделалось невесомым и неподатливым, колышущимся и нежным, легкие замерли, ожидая глотка воздуха. Плавать Марина конечно же не умела, но хватило сил оттолкнуться от дна и единым рывком выбраться на поверхность. До берега она добралась кое-как, оскользаясь и падая, отплевываясь соленой влагой. Поползла на сухое, скребла пальцами по горячей земле до тех пор, пока не почувствовала под пальцами металлические ступеньки, а следом деревянную гладкость пола. Обернулась – стена, тумба, картинка, блестящая ракушка, рассыпанная желтоватая галька. И сама она, Марина, сидит на сухом толстом коврике, связанном из лоскутов. И купальник на ней сухой… только под тонкой тканью остался песок и пара зеленых ленточек, пахнущих йодом.
Не веря себе, Марина шагнула вперед, потрогала стену. Обычная, шершавая, крашеная стена, постучишь – под пальцами отзовутся старые кирпичи. А за ними – если закрыть глаза и двинуться дальше, на неумолчный шум – море. Ее собственное, настоящее синее море. Бурное и капризное, гладкое и безмятежное, с серебряной тарелкой луны и дорожкой по темной воде, со штормами, грозящими смыть берег, с огромными раковинами и крохотными ракушками, с позеленевшими монетами неизвестной чеканки и россыпью обкатанных разноцветных стекол.
На скалах селились чайки разных мастей – от изящных серокрылых красоток до неуклюжих гигантов с большими лапами. В камнях плавали пестрые рыбы и ползали сердитые крабы, на берегу топорщились пучки жестких неизвестных растений. Направо тянулась сеть глубоких каменных гротов, непроглядных и страшноватых. Слева пляж обрезала островерхая скала, похожая на драконий зуб. У ее вершины таилась нора, облюбованная семейством ушастых некрупных лис. Марина не раз сталкивалась с проворными зверями и не раз страдала от их проказ. Под скалой цеплялось за камни корявое старое дерево, летом оно покрывалось черными, сочными, тающими во рту ягодами. Стоило труда потом отмыть губы и пальцы, чтобы никто ничего не понял.
Море сделалось тайной радостью, убежищем от забот и обид. Марина перестала расстраиваться из-за глупого клейма «второгодница», из-за глупости одноклассников, из-за скудной еды и залатанной формы (после ухода отца семья совсем обеднела). Для мамы она училась, старательно читала или вязала крючком. Слава богу, занимается, труженица моя, полы я и сама вымою и обед сготовлю. Сын-то в армии служить остался, одна-одинешенька девочка у меня. А что запирает дверь – взрослость свою показать хочет. Пускай!
В детской библиотеке нашлась старенькая брошюра «Как научиться плавать». Следуя рекомендациям, Марина училась скользить в воде, лежать на спине, двигать руками и ногами. У нее здорово получалось. В хорошие дни девочка любила загорать на коврике, строить башни из камушков и замки из песка, собирать красивые ракушки и плести венки из полусухой травы. В плохие усаживалась на крупный валун, закутавшись в отцов ватник, и до ряби в глазах вглядывалась в горизонт – где-то там ее принц?
Фрегат встал в соседней бухте аккурат в ее семнадцатый день рождения. Счастливая Марина забралась на скалу, впилась глазами в силуэт корабля. Округлый деревянный корпус, огромные паруса, трепещущий на ветру флаг с крестом. С борта на воду опустилась большая лодка, согласные удары весел двинули ее к берегу. Уже можно было разглядеть красные платки на головах у матросов и синий сюртук молодого офицера. Неужели это он? Такой сильный, такой стремительный. Сейчас он увидит ее и побежит навстречу, обнимет, прижмет к груди, как мокрую драгоценность. Не удержавшись, Марина вскочила, замахала руками: вот она я! я тут!