Случись по-другому, Масао не раздумывая, поступил бы с ней, как подобает самураю. Но сердце отважного воина дрогнуло от дрожащего тонкого плача младенца.
Раскаты грома гремели не переставая. Ребёнок в руках Масао закричал с новой силой. Мужчина опасливо посмотрел на заливающегося младенца, а когда поднял глаза, то женщины рядом уже не было. Не заметил он и того, как неизвестная, спрятавшись за стволом дерева, перекрестила Масао с оставленным ею младенцем.
— Шизуко, это ребёнок, — произнёс он ждущей в доме жене.
Масао положил мокрый свёрток с младенцем на циновку. Шизуко, превозмогая боль, нагнулась над ним.
— Приготовь горячей воды, он недавно появился на свет, — прикусив губу от нарастающей боли, Шизуко быстро обмыла плачущего младенца.
Она передала мужу маленький измученный комочек и тут же застонала от раздираемой боли. Мужчина, растерявшись, положил малютку на приготовленную тряпицу и кинулся к жене.
— Шизуко, этот ребёнок принесёт в наш дом беду. За её матерью погоня. Значит она христианка. К нам могут нагрянуть в любую минуту.
— Масао! Подумав — решайся, а решившись — не думай. Ты принёс этого ребёнка в наш дом — теперь он наш. А раз он наш ребёнок мы будем всегда защищать его. Масао, беги, приведи старую Сетзуко. Видно, время настало появиться на свет нашему ребёнку.
Шизуко ещё долго мучилась в родах. Старая Сетзуко ничего не спросила, увидев рядом с роженицей чужого плачущего младенца. Муки Шизуко подходили к концу, когда в жилище ворвались солдаты.
— Убирайтесь, не мешайте принять второго младенца, — крикнула Старая Сетзуко.
Но солдаты не услышали крик родившейся дочери Масао. Они, молча, вышли, увидев горе на лице самурая.
С рассветом утихла непогода. Старая Сетзуко взяла кричащего мальчика и приложила младенца к груди Шизуко. Она вошла за перегородку, где на циновке лежала мёртвая новорождённая девочка. Положив руку на плечо убитого горем Масао, она сказала ему:
— Старая Сетзуко хранит много чужих тайн. Но в её сердце найдётся место для ещё одной.
Наутро прошла непогода. Вскоре прошёл слух, что на окраине города нашли пришлую женщину.
— Наверное, её пронзила стрела ночной молнии, — судачили люди. А вот Масао и Шизуки страшная ночь подарила сына и отняла дочь, — делились новостью горожане.
Прошёл почти месяц после тяжёлой утраты. Масао мучился, скрывая правду рождения ребёнка. Ложь для самурая равна трусости. А Шизуко не знала, как пережила бы своё горе, но глядя на маленького приёмного сына, душа её таяла от материнской нежности. Масао вспомнил о шёлковом мешочке, который отдала ему странная женщина. Взяв его, он вышел из дома, развязал узел и заглянул внутрь. От увиденного он непроизвольно отвёл глаза. Солнечный луч, бросив искру света в мешочек, заставил засиять, засверкать находящийся в нём предмет. Масао осторожно извлёк из мешочка небольшой золотой, крестик. На перекрещении двух его перекладин, вместо распятия, горел огнём, струился, преломляясь в гранях красным необычайно красивым цветом камень в виде капли. Как капля крови на кресте. Наконец, подумав, Масао, решил показать его жене.
— Она дала мне этот мешочек и сказала, что её клан берёг то, что в нём со времён Симабара, что недалеко от Нагасаки. Тогда, давно вспыхнуло восстание против политики сёгуната. Почти все восставшие были христианами. Невиданная вещь, Шизуко. Может, стоит избавиться от неё?
— Нет, Масао. Нам с тобой хорошо. Мы вместе и любим, друг друга, а значит, мы богаты. Это христианский крест. Мы не знаем христианских правил. Но я знаю одно, эта бедная женщина, христианка. Она вымолила у своего Бога самое дорогое, что у неё было: жизнь сына и этот крест. Обратись она в другой дом, неизвестно чтобы было с мальчиком и с этим крестом. Значит, молитва матери дошла до её Бога. Так спрячь его до лучших времён. Настанет время, вырастет наш сын, и ты расскажешь ему его историю рождения и отдашь этот крест.
Решено было младенца назвать Хироши — щедрый. Вскоре, собрав свои пожитки, они покинули родной город навсегда.
Россия. Москва. 2012 г. Январь
Я сладко потянулась в постели. Пора вставать. Хотя почему пора? Ну и что, что суббота! Я ещё никак не привыкну к своему новому статусу пенсионерки, хотя и нахожусь в нём уже почти два года. Но я жаворонок. И хотя с возрастом ложусь спать всё позже и позже, ночью мучаюсь бессонницей, но встаю всё равно рано. С рассветом солнца. Готовлю кофе и с чашечкой горячего любимого напитка наблюдаю за чудом, название которому рассвет в мегаполисе. Живу-то на двадцать втором этаже. Красота!