Я остаюсь на «Тигрисе» дежурным. Неподалеку с греческого судна доносится народная музыка. Такое впечатление, будто сидишь где-то на площади. Со «Славска» спускаются проведать меня моряки с угощением. Они в восторге от «Тигриса» и уносят с собой на память несколько кусочков тростника берди, из которого связана наша ладья. К полуночи возвращаются на «Тигрис» мои друзья. Они договорились с капитаном «Славска», что тот за ночь отбуксирует нас к югу, подальше от приливов с отливами.
Идем на буксире до 7 часов, затем «Славск» останавливается, его экипаж приветствует нас, и корабль уходит. Земли больше не видно, мы в открытом море. «Славск» удаляется, а мы движемся уже при помощи собственного паруса. Ветер неожиданно задул в противоположном направлении, с востока, и нас сносит к западу. Все связки и сочленения «Тигриса» трещат так, что становится страшно. От качки кажется, что судно вот-вот перевернется. Из-за того, что приподнимается мачта, мы вынуждены как следует натянуть ванты и установить дополнительные. Некоторые члены экипажа страдают морской болезнью: они никогда прежде не нюхали моря. Ничего, со временем привыкнут.
Настоящее плавание, по сути дела, начинается только сегодня, и мы еще теряемся от всяческих неожиданностей.
Рулевые весла оказались довольно тугими — здесь почти все тугое, жесткое, неудобное. В общем-то, в древности именно так и было; мы, современные люди, оттого и мучаемся, что на «Тигрисе» не нашла применения технология, сводящая на нет трение в узлах.
Мне стоять на вахте с 20 до 22 часов вместе с Германом, который страдает морской болезнью. Так и не удается с точностью установить, где мы находимся и куда движемся. В неспокойном море фосфоресцирует планктон, ветер свистит в бамбуковых жердях рубки, где спят мои товарищи. Славно спится во время бури. Об опасности вспоминаешь только на вахте у руля. Но едва сбросишь с плеч груз ответственности, как снова море по колено.
Около 21 часа замечаем световую точку, которая то гаснет, то зажигается вновь, и Норману удается установить наше возможное местонахождение. Удается также с большой степенью вероятности предположить, что мы в районе Кувейта, а свет идет от маяка на острове Файлака, где уже в шумерскую эпоху был порт. Решаем подойти к острову с наветренной стороны. Фонариком освещаю морскую воду и замечаю в ней песок. Неужели мы действительно вблизи от берега? Медленно (на наше счастье) приближаемся к маяку. Слышно, как волны разбиваются о рифы. Напоремся на риф — и прощай эксперимент с шумерским плаванием! Море неожиданно успокаивается. Может быть, мы под прикрытием острова?
Убираем парус, бросаем якорь — и лопается якорный канат. Течение сносит нас туда, где ветер и волны. Бросаем в море еще один якорь, поменьше. Увы, он тоже пропадает в волнах. Остается плавучий якорь. Ситуация довольно драматичная, по крайней мере нам так кажется. Весь экипаж собрался на корме с фонарями в руках вокруг парусиновой воронки плавучего якоря. Стоим упавшие духом, как это случается с теми, кто оказался в жерновах жестокой судьбы: борьба с ней означает верную гибель, остается единственное средство — надежда. Сообща привязываем якорь и осторожно опускаем его в море. Выждав несколько минут, убеждаемся, что канат не лопнул, все цело, и ладья наконец замедляет ход. Пытаемся установить с кем-нибудь радиосвязь, но никто не отвечает. Что делать? Кругом темнота, хоть глаз выколи. Решили лечь спать — все остальное в этой обстановке не имеет никакого смысла.
С рассветом 14 декабря обнаруживаем, что находимся всего в 2 милях от острова Файлака и в 30 милях от Кувейта. Ветер по-прежнему дует нам в лоб, и «Тигрис» не в состоянии противоборствовать ему.
Удается связаться по радио со «Славском», который через несколько часов привязывает нас к своим моторам, и мы на буксире идем против ветра. Хоть бы что…
Юрий пригласил меня на борт «Славска», чтобы немного подлечить мою остеомиелитную ногу. Пользуясь случаем, заодно принимаю душ. Впервые за долгое время гляжу на себя в зеркало и остаюсь собой доволен. Плавание, видимо, идет мне на пользу. Завтракаю на «Славске»: чай, картошка, лук, простокваша. Гляжу на «Тигрис» с высоты «Славска», и мне делается грустно: между двумя судами пролегла разница в 5000 лет. Юрий дает радиограмму министру торгового флота в Москву, запрашивая у него разрешение на то, чтобы «Славск» довел нас до Бахрейна. Министр сразу же дает положительный ответ.