Выбираем плавучий якорь и вновь становимся серьезными людьми: серьезно несем вахту, серьезно спим, а «Тигрис» продолжает идти туда, куда его несет течение, точно так же, как и раньше, когда его никто не контролировал.
1 января 1978 года.
Стою на вахте с 4 до 6 часов. Море спокойное, полный штиль. От проходящих поблизости танкеров вздымаются волны, нещадно бьющие в корпус «Тигриса», зеленое море усеяно бесчисленными желеобразными зонтиками медуз.
Волной от танкера сломало деревянную рогатину, которая удерживала левый руль. Решаем уйти на буксире у дау подальше от опасного соседства движущихся кораблей.
Идем вдоль оманского побережья. Ночью к нам приближается катер береговой охраны и чей-то голос спрашивает: «Что это?» «Лодка», — отвечает по-арабски Рашад. «А вы сами кто будете? Не дьяволы?» — «Нет, мы люди». Странная черно-белая птица с хохолком на голове, похожая на монахиню, уселась на руль отдохнуть, но когда Детлеф приблизился, чтобы взять ее в руки, монахиня упорхнула.
В который раз наблюдаю рождение дня. Сначала посветлело небо на востоке, в то время как на западе оно оставалось еще совершенно темным. Затем кучи облаков на востоке из черных становятся серыми на огненно-красном небе, В эти моменты восход очень похож на закат. Время — 5.40 утра. Небо уже совсем посветлело, однако солнце еще не взошло из-за красного горизонта. Проходит всего несколько мгновений, и вот его кромка вспыхивает золотом над морской гладью. Создается впечатление, что мощный поток света, пронизав пространство над океаном, падает как раз на «Тигрис», высвечивая ладью, словно танцовщицу в театре. Вся прелесть состоит в том, что это непередаваемое ощущение, будто находишься под лучом солнечного прожектора, испытывают каждый раз все живущие на земле. В морской степи, на этой пустынной водной поверхности, взгляд различает тысячу разнообразных предметов: неизвестно откуда и куда плывущую деревяшку, спину дельфина, плавник акулы, летающую рыбу, необычной формы волну, водоросль, ночью — любое свечение. Все видно кругом на 360 градусов. На прямой линии, отделяющей воду от неба, немедленно замечаешь любую деталь, и все, что видишь в этом, на первый взгляд пустынном, пространстве, становится объектом пристального внимания. Всякий раз, когда кто-нибудь выходит из рубки, слышишь: какая луна! какие звезды! какое солнце! какое море! смотрите — рыба, чайка, ящик, корабль! Словом, все видно и все берется на заметку.
Бросаем якорь вблизи островов Сувади. К нам приближается рыбачья лодка из Омана, и рыбаки спрашивают нас: «Что ловите?» — «Ничего», — отвечаем мы. — «Что везете?» — «Ничего». — «Что же вы тогда делаете в море?» Я понимаю всю справедливость их удивления. Причина его — совершенно иные, отличные от моих условия жизни и культуры.
Нам передали по радио из Маската, столицы Омана, распоряжение не высаживаться на берег, так как у нас на борту советский гражданин. Затем появилась полиция с проверкой. Убедившись, что наше судно идет под флагом Объединенных Наций, власти разрешили нам войти в порт Маската.
Оказавшись на берегу, первым делом отправляемся на «соук» (рынок) закупить свежую зелень и куриные яйца, которые прекрасно хранятся в течение нескольких месяцев, если их продержать сутки в оливковом или подсолнечном масле. Маскат представляет собой привлекательный перекресток, где встречаются люди всех национальностей, которые сегодня, как и много веков назад, заходят в его порт по пути из Азии, Африки и Европы. Всевозможные оттенки кожи, разнообразные лица, пестрая одежда жителей Маската — все это результат людского смешения, которое началось в добиблейские времена и продолжается поныне.