Они резко обернулись на голос. Перед ними стояла женщина, облаченная в лабораторный халат и удобные туфли. Она держала пожарный топор почти такой же длины, как и сама.
— Берите, что вам надо, и уходите, договорились? Никому из нас проблемы не нужны. — У нее был острый подбородок и проницательные глаза. На вид — лет сорок или чуть старше. Она совершенно не походила на Келли, и это было хорошо, потому что Феликсу хотелось подбежать к ней и обнять. Еще один живой человек!
— Вы врач? — спросил Феликс.
— Так вы уйдете или нет? — Она подняла топор. Феликс поднял руки:
— Серьезно, вы врач? Фармацевт?
— Я была медсестрой, лет десять назад. А теперь веб-дизайнер, в основном.
— Вы шутите? — изумился Феликс.
— Никогда не встречал девушку, которая разбирается в компьютерах?
— Вообще-то моя подруга руководит инфоцентром «Гугля»...
— Вы шутите? — теперь уже изумилась она. — Инфоцентром «Гугля» руководила женщина?
— Руководит, — поправил Феликс. — Он все еще в онлайне.
— Быть не может. — Она немного опустила топор.
— У вас есть кортизоновая мазь?.. Могу рассказать вам эту историю. Меня зовут Феликс, а это Ван, которому нужны все антигиста-мины, которыми вы сможете поделиться.
— Поделиться? Феликс, старина, да у меня здесь столько лекарств, что хватит на сто лет! И срок годности у них кончится гораздо раньше, чем они сами. Но ты говорил, что сеть все еще работает?
— Работает. Более или менее. Именно этим мы и занимались всю неделю. Поддерживали ее работу. Но все же долго она не протянет.
— Да, я тоже так думаю. — Она опустила топор. — У вас есть что-нибудь в обмен? Я мало в чем нуждаюсь, но пытаюсь не закиснуть, и поэтому обмениваюсь с соседями. Это как играть в цивилизацию.
— У вас есть соседи?
— Не менее десятка. Люди из ресторана через дорогу варят очень хороший суп, хотя овощи у них консервированные. Но они выменяли у меня почти все бумажные полотенца.
— У вас есть соседи, и вы с ними торгуете?
— Ну да. Без них мне стало бы совсем одиноко. Лечу им насморк и разные болячки, какие могу. Наложила шину на сломанное запястье.. . Слушайте, хотите диетический хлеб с арахисовым маслом? У меня его целая тонна. А то ведь у твоего дружка вид такой, что он сейчас умрет на месте.
— Да, пожалуйста, — сказал Ван. — У нас нет ничего на обмен, но мы трудоголики в поисках нового ремесла. Вам помощники не нужны?
— Не очень-то. Но от компании не откажусь.
Они съели бутерброды, затем суп. Люди из ресторана принесли его и обслужили их по всем правилам, хотя Феликс и заметил, как они морщатся, и удостоверился, что канализация в задней комнате работает, душ — тоже. Ван мылся долго, Феликс поступил так же.
— Никто из нас не знает, что делать, — сказала женщина. Ее звали Роза. Она отыскала бутылку вина и несколько одноразовых пластиковых чашек в отделе товаров для дома. — Я думала, что в городе появятся вертолеты, или танки, или хотя бы мародеры, но у нас все тихо и спокойно.
— Но и вы вели себя очень тихо, — заметил Феликс.
— Не хотела привлекать к себе лишнее внимание.
— А вы никогда не думали, что многие здесь поступают так же? Может быть, собравшись, мы придумаем, что делать дальше?
— Или же нам перережут глотки, — возразила она.
— Она права, — кивнул Ван. Феликс возбужденно вскочил:
— Нет, нам нельзя так думать. Послушайте, мы сейчас на распутье. Мы можем или опуститься на дно, махнув на все рукой, или хотя бы попробовать создать нечто получше.
— Лучше? — Она презрительно фыркнула.
— Ладно, пускай не лучше. Но что-то. Создавать что-то новое — все больше пользы, чем дать миру зачахнуть и погибнуть. Господи, ну что вы собираетесь делать, когда прочитаете здесь все журналы и съедите все чипсы?
Роза покачала головой:
— Красивые слова. Но что же нам все-таки делать, черт побери?
— Что-нибудь, — ответил Феликс. — Мы будем делать что-нибудь. Что-нибудь — это лучше, чем ничего. Мы возьмем кусочек мира, где люди разговаривают друг с другом, и станем его расширять. Найдем всех, кого сможем, позаботимся о них, и они позаботятся о нас. Наверное, мы сломаемся. Возможно, у нас ничего не получится. Но я скорее проиграю, чем сдамся.
Ван рассмеялся:
— Знаешь, Феликс, ты еще более чокнутый, чем Сарио.
— А мы завтра с утра пойдем и вытащим его. Он тоже станет частью нового. Все станут. В гробу я видал конец света. Никакой конец не наступил. Человечество не такая неженка.
Роза снова покачала головой, но теперь она слегка улыбалась:
— А ты кем станешь? Папой-императором мира?
— Он предпочитает должность премьер-министра, — сообщил Ван театральным шепотом. Антигистамины сотворили чудо с его кожей, ставшей из ярко-красной нежно-розовой. — Хотите стать министром здравоохранения, Роза?
— Мальчишки, — протянула она. — Играете в свои игрушки. А как насчет такого предложения: я стану помогать всем, кому смогу, но при условии, что вы никогда не попросите меня называть его премьер-министром, а меня никогда не назовете министром здравоохранения?
— Договорились! — сказал Феликс. Ван наполнил всем яашки и перевернул бутылку, чтобы вьшжли последние капли. Они подняли чашки.
— За мир, — сказал Феликс. — За человечество. — Он задумался. — За возрождение.
— За что угодно, — вставил Ван.
— За что угодно, — согласился Феликс. — За все.
— За все, — поддержала его Роза.
Они выпили. Феликс хотел прийти домой, посмотреть на Келли и 2.0, хотя его желудок сжимался от одной мысли о том, что он там может увидеть. Но на следующий день они начали Возрождение. А через несколько месяцев начали все сначала, когда противоречия разорвали на части небольшую и хрупкую группу, которую им удалось собрать. А год спустя они вновь начали все сначала. И пять лет спустя — еще раз.