Выбрать главу
Я начну с того, что на планете — Сразу ни обманов, ни тревог, Все цветы, какие есть на свете, Я, как бог, сложу у ваших ног.
Я вам всем, брюнетки и блондинки, Раскрою на кофточки зарю, Радугу разрежу на косынки, Небо на отрезы раздарю.
С красотою будет все в порядке: Каждый профиль хоть в музей неси! у а чтоб какие недостатки Я оставил! Боже упаси!
А для танцев и нарядов бальных В виде дополненья к красоте Я вручил бы каждой персонально По живой мерцающей звезде.
Ну, а чтобы не было примеров Ни тоски, ни одиноких слез, Я по сотне лучших кавалеров Каждой бы на выбор преподнес.
Я волшебной утвердил бы властью Царство песен, света и стихов, Чтоб смеялась каждая от счастья В день от трех и до восьми часов.
Эх, девчата! Чтоб во всем удача, Чтоб всегда звенели соловьи, Хлопочите, милые мои, Пусть меня волшебником назначат!

1964

Мама поэта — Лидия Ивановна Асадова,

школьная учительница

Сердитый критик

Критик бранил стихи Лирического поэта. Громил и за то, и за это, За все земные грехи!
Ругал с наслаждением, с чувством И, строчки рубя на лету, Назвал поцелуй распутством И пошлостью — простоту.
Считая грубость традицией, Над всем глумясь свысока, Он подкреплял эрудицию Весомостью кулака.
Сурово бранил издателей: — Зачем печатали? Кто? — И долго стыдил читателей За то, что любят не то.
А надо любить усложненный, Новаторский, смелый стих, Где в ребра бьют электроны, Протоны и позитроны Вместо сердец живых.
Стихи, где от грома и света Брызги летят из глаз… И где возле слова «планета» Смело стоит «унитаз»!
И вывод был прост и ясен: «Мотайте себе на ус: Все те, кто со мной не согласен, Срочно меняйте вкус!»
Окончив свой громкий опус, Из кабинетной тиши Критик отправился в отпуск И книгу взял для души.
Стучали колеса скорые… А критик книгу читал, Не ту, расхвалил которую, А ту, какую ругал.

1964

Мы решили с тобой дружить…

Мы решили с тобой дружить, Пустяками сердец не волнуя. Мы решили, что надо быть Выше вздоха и поцелуя…
Для чего непременно вздох, Звезды, встречи, скамья в аллее? Эти глупые «ах» да «ох»!.. Мы — серьезнее и умнее.
Если кто-то порой на танцах Приглашал тебя в шумный круг, Я лишь щелкал презрительно пальцем — Можешь с ним хоть на век остаться. Что за дело мне? Я же друг.
Ну а если с другой девчонкой Я кружил на вешнем ветру, Ты, плечами пожав в сторонке, Говорила потом мне тонко: — Молодец! Нашел кенгуру!
Всех людей насмешил вокруг. — И, шепнув, добавляла хмуро: — Заявляю тебе, как друг: Не танцуй больше с этой дурой!
Мы дружили с тобой всерьез! А влюбленность и сердца звон… Да для нас подобный вопрос Просто-напросто был смешон.
Как-то в сумрак, когда закат От бульваров ушел к вокзалу, Ты, прильнув ко мне, вдруг сказала: — Что-то очень прохладно стало, Ты меня обними… как брат…
И, обняв, я сказал ликуя, Слыша сердца набатный стук: — Я тебя сейчас поцелую! Поцелую тебя… как друг…
Целовал я тебя до утра, А потом и ты целовала И, целуя, все повторяла: — Это я тебя, как сестра…
Улыбаясь, десятки звезд Тихо гасли на небосводе. Мы решили дружить всерьез. Разве плохо у нас выходит?