В научной литературе о стрессе дается масса подтверждений тому, что беспомощность, настоящая или кажущаяся, — это мощный триггер для биологической стрессовой реакции. «Выученная» беспомощность — это психологическое состояние, при котором субъект не уходит от стрессовой ситуации, даже когда у него есть для этого физическая возможность. Люди часто оказываются в ситуациях «выученной» беспомощности: например, застревая в неблагополучных или даже жестоких отношениях, оставаясь на стрессовой работе или поддерживая образ жизни, не дающий им подлинной свободы.
К эмоции I относятся те физиологические реакции, которые возникают в ответ на эмоциональные стимулы. Этими реакциями являются импульсы нервной системы, выброс гормонов и изменения в иммунной системе, которые в сумме дают реакцию «бей или беги» в ответ на угрозу. Подобные реакции не контролируются сознанием, и их нельзя непосредственно наблюдать со стороны. Они просто происходят. Они могут возникнуть, даже когда субъект не осознаёт или не выражает эмоцию. В ситуации угрозы эти стрессовые реакции способствуют адаптации, однако они же наносят вред, когда запускаются у человека хронически, а он не способен ничего сделать, чтобы побороть воспринимаемую угрозу или избежать ее.
Саморегуляция, пишет Росс Бак, «отчасти зависит от наличия эмоциональной компетентности, которую можно определить как умение справляться с собственными чувствами и желаниями адекватным и удовлетворяющим образом»12. Эмоциональная компетентность подразумевает способности, которых часто недостает нашему обществу, где «невозмутимость» — отсутствие эмоций — считается похвальной, где дети часто слышат в свой адрес фразы вроде «не будь таким эмоциональным» и «не будь таким чувствительным» и где рациональность чаще всего противопоставляют и предпочитают эмоциональности. Идеализированный символ рациональности в нашей культуре — это мистер Спок, эмоционально ущербный житель планеты Вулкан из сериала «Стар Трек».
Эмоциональная компетентность требует от нас:
• способности чувствовать свои эмоции и, как следствие, понимать, когда мы испытываем стресс;
• умения эффективно выражать свои эмоции и таким образом заявлять о своих потребностях и поддерживать целостность своих эмоциональных границ;
• навыка в различении психологических реакций, имеющих отношение к нынешней ситуации, и реакций, являющихся отголосками прошлого. То, чего мы хотим и требуем от мира, должно соответствовать нашим нынешним потребностям, а не бессознательным неудовлетворенным потребностям нашего детства. Если граница между настоящим и прошлым размыта, мы будем видеть потерю или угрозу потери там, где ее нет;
• осознания тех подлинных потребностей, которые действительно требуют удовлетворения, а не их подавления с целью получить чужое принятие или одобрение.
Стресс возникает в отсутствие этих критериев и ведет к нарушению гомеостаза. Хроническое нарушение становится причиной плохого здоровья. В каждой из историй болезни в этой книге один или несколько аспектов эмоциональной компетентности были значительно ослаблены, при этом сам человек об этом даже не подозревал.
Нам нужно развивать свою эмоциональную компетентность, если мы хотим защититься от скрытого стресса, создающего угрозу для здоровья. Нам нужно ее заново обрести, если мы собираемся выздороветь. Нам стоит воспитывать эмоциональную компетентность в наших детях как лучшее средство профилактики болезней.
4. Погребенные заживо
Алекса и ее муж Питер хотели узнать мое мнение. Алексе поставили смертельный диагноз, и они надеялись, что я смогу его отменить.
Алексе было немного за сорок, она работала учительницей начальных классов. За год до нашей встречи она заметила, что малые мышцы на ее руках непроизвольно сокращаются и ей стало трудно брать предметы. Кроме того, по непонятным причинам она начала падать. Алекса обратилась к доктору Гордону Ньюфелду, известному специалисту в области психологии развития из Британской Колумбии, о котором узнала благодаря его консультациям в системе школьного образования. Считая, что это «всего лишь стресс», она избегала мыслей о возможной болезни.
Алекса заставляла себя выполнять профессиональные обязанности; она изо всех сил старалась поддерживать привычный образ жизни, что выходило за рамки разумного поведения. Большинство людей, которые заботятся о своем здоровье, поступили бы иначе. «Она невероятно много работала и испытывала огромную перегрузку, — вспоминает доктор Ньюфелд. — Я никогда не видел, чтобы человек заставлял себя так много работать». Так как Алекса едва могла держать ручку или карандаш, то для того, чтобы проверить домашнюю работу своих учеников, ей зачастую приходилось работать даже после полуночи. Она просыпалась в 5:30 утра и рано уезжала в школу, чтобы успеть написать, сжимая в кулаке кусочек мела, план урока. Со временем ее состояние становилось все хуже, и Алекса, наконец, решила обратиться к доктору Эндрю Айзену, специалисту по боковому амиотрофическому склерозу (БАС). Электрофизиологическое тестирование и клиническое обследование подтвердили предположения доктора Айзена относительно того, что у пациента БАС. После этого Питер и Алекса попросили меня изучить медицинское заключение в надежде на то, что я найду причины оспорить мнение специалиста или, точнее, смогу подтвердить их убежденность в том, что проявившиеся симптомы связаны исключительно со стрессом. Поставленный диагноз был неопровержим. Как сказал доктор Айзен, это был «классический случай».