Веселунг, человек по природе простодушный, неверно расценил его колебания.
- Я понимаю, - заговорил он сочувственно и несколько виновато, - что поставил перед вами почти неразрешимую задачу и вы, естественно, обескуражены. Это неудивительно. Вы знаете его высочество гораздо лучше, чем я, но даже краткого знакомства с ним мне оказалось достаточно, чтобы убедиться, что он упорно отказывается понимать... ээ... намеки. Человек, который сумеет донести до него с должной долей такта и настойчивости, что Арабия нуждается в его немедленном присутствии - одного его, - должен обладать поистине змеиной мудростью.
Человек, обладающий змеиной мудростью, просто сказал:
- Ничего не остается, как попытаться.
Король радостно вскочил и тепло пожал ему руку.
- Думаете, получится? - спросил он с надеждой.
- Если принц Удо завтра же не отправится в Арабию...
- Один, - быстро вставил Веселунг.
- Один, значит, я не справился с заданием и недостоин руки вашей дочери!
- Дорогая, - сказал король Гиацинте, когда она пришла пожелать ему доброй ночи, - похоже, ты собираешься выйти замуж за очень умного человека.
- Конечно, отец. Я-то это давно знаю.
- Надеюсь, ты будешь с ним так же счастлива, как я буду счастлив с... как я был счастлив с твоей матерью.
"Хотя я решительно не понимаю, на что он надеется", - подумал он про себя.
Глава 22
Семнадцать томов отправляются на полку
Король Восточной Евралии Веселунг завтракал на башне своего замка. Он снял золотую крышку с золотого блюда, выбрал форель и аккуратно переправил ее на золотую тарелку. Когда у вас есть тетушка... но не стоит повторяться.
Король Западной Евралии Лионель завтракал на башне своего замка. Он поднял золотую крышку с золотого блюда, выбрал форель и аккуратно переправил ее на золотую тарелку. Когда у вашего тестя есть тетушка...
Наследный принц Арабии Удо завтракал... Но нет, я не могу больше описывать, как Удо принимает пищу. В этой книге и так было более чем достаточно еды и питья. На самом деле, было достаточно всего, и настало время прощаться.
Давайте сначала попрощаемся с принцем. Его отъезд из Евралии был крайне скоропалительным. Пятиминутного разговора с Лионелем оказалось достаточно принц охотно позволил убедить себя в том, что он неверно оценил чувства графини, и с радостью принял сообщение, что может покинуть Евралию без всякого риска.
- Вы непременно должны навестить нас снова, - попрощался с ним Веселунг.
- Да, я буду очень рада, - сказала Гиацинта.
Есть два способа говорить подобные вещи, и они выбрали второй, как, впрочем, и Удо, отвечавший, что будет в восторге.
Ровно неделю спустя состоялась знаменитая двойная свадьба. Роджер Кривоног посвятил целую главу описанию того, как король Веселунг произносил речи, а королева Бельвейн одаривала народ. На этот раз мы с Роджером сошлись во мнениях относительно Бельвейн: добродетели, в которых историк отказывал графине, он охотно приписал королеве.
Гиацинта тоже не смогла устоять перед ее обаянием. Бельвейн, верхом на своем иноходце, с радостным взором и розами на щеках, с полуоткрытыми от усердия губами, пригоршнями бросающая золото и серебро в толпу, отдающую себе отчет в ее ребячливости и все же полную искреннего восхищения, - в этот день Бельвейн покорила все сердца.
- Все-таки она прелесть, - сказала Гиацинта Лионелю. - Лучшей королевы и желать нельзя.
- Я знаю одну королеву, - ответил Лионель, - которая лучше в сто раз.
- Но ты ею восхищаешься, правда?
- Не особенно.
- О, Лионель, ты должен... - возразила Гиацинта, но почувствовала себя очень счастливой.
На следующий день они отбыли в свое королевство. Советник провел очень напряженную неделю и каждый вечер вел таинственные беседы с женой, но теперь его работа была завершена, и отныне король Веселунг правил Восточной Евралией, а король Лионель - Западной.
Перед тем как перейти к последней сцене, давайте заглянем в знаменитый Дневник.
И вот что мы там видим:
"Четверг, пятнадцатое сентября. Стала хорошей".
А теперь последняя сцена.
Король Веселунг сидел в саду королевы Бельвейн. Все утро они просматривали совместный сборник поэзии, готовый к изданию.
Сборник открывался произведением, принадлежащим перу Веселунга:
Бо, бо, бил, бол.
Во, во, вил, вол.
Примечание авторов гласило, что читать его можно с любого конца. Оставшаяся часть книги была посвящена творчеству Бельвейн, а участие короля заключалось, в основном, в "Превосходно!" и "Мне очень нравится". Однако в сборник загадочным образом затесалась эпическая поэма, обычно приписываемая Шарлотте Гулигулинг.
- Некий субъект просит аудиенции у вашего величества, - объявил внезапно появившийся ливрейный лакей.
- Какой субъект? - спросил Веселунг.
- Некий, ваше величество.
- Прими его здесь, дорогой, - сказала Бельвейн. - У меня есть дела во дворце.
Она ушла, а через некоторое время лакей привел незнакомца. Это был человек приятной наружности, с круглым, чисто выбритым лицом, имеющий, судя по его одежде, некоторое отношение к сельскому хозяйству.
- Что вам угодно? - спросил его Веселунг.
- Я хотел бы поступить на службу к вашему величеству. Свинопасом, ответил незнакомец.
- А что вы знаете о свиноводстве?
- У меня есть природная склонность к этому делу, хотя я никогда еще им по-настоящему не занимался.
- Со мной в точности то же самое. Ну ладно, посмотрим. Как бы вы стали...
Незнакомец достал из кармана огромный красный носовой платок и вытер лоб.
- Вы собираетесь задавать вопросы, ваше величество?
- Да, естественно, я...
- Умоляю вас не делать этого. Заклинаю вас всем, что вам дорого, не мучайте меня. - Он собрался с духом и, ударив себя кулаком в грудь, заявил: У меня есть природное чутье - этого достаточно.
Веселунгу этот человек начал нравиться. Сам он тоже считал, что этого достаточно.
- Однажды у меня завязался профессиональный разговор с одним свинопасом, задумчиво проговорил он, - и мы выяснили, что у нас много общего.