— Он сможет вести себя тихо или лучше его оставить? — спрашиваю я.
— Он знает, что там нельзя шуметь. Его запах не побеспокоит волков?
— Не больше, чем наш.
Мы втроем двигаемся в путь и вскоре попадаем в объятия деревьев. Мох покрывает землю желто-зеленым ковром. Папоротники достигают в высоту моих плеч. Я касаюсь шершавых стволов и гладких веток, провожу пальцами по нежной листве, колючим иглам хвойных. Подошвы ботинок утопают во влажном грунте. Сквозь лесной полог видно серое небо, падающий сверху свет делает очертания растений четче, а цвета богаче, сочнее. Хотя сейчас лето, здесь холодно и спокойно. Солнце сюда не проникает. Дождь оставил после себя особый, ни на что не похожий запах и блестящие капли на кончиках листьев. Я приноравливаюсь к шагу Дункана, а Фингал радостно носится впереди нас, гоняя кроликов.
— Ему когда-нибудь удавалось поймать хоть одного? — спрашиваю я.
— Нет, — отвечает Дункан. — Если бы и удалось, я все равно не знаю, что с ними делать.
Через березовую рощу мы подходим к серебристому озеру, пес терпеливо ждет нас на берегу. Мы останавливаемся и молча любуемся чудесным видом. Большая бело-коричневая хищная птица ныряет вниз и хватает извивающуюся чешуйчатую рыбу, трепыхается над поверхностью брызжущей воды, с трудом поднимает тяжелую форель и даже с увесистым грузом в когтях изящно взмывает вверх на сильных полосатых крыльях.
Когда она улетает, я с восторгом выдыхаю:
— Потрясающе!
— Это скопа, — говорит Дункан, улыбаясь.
— Никогда ничего подобного не видела.
— Значит, она подготовила представление специально для тебя.
— Рыба была вполовину ее размера!
— Я слышал, что скопы способны хватать такую большую добычу, что приходится тащить ее под водой. Когда их когти застревают в рыбе, отпустить ее они уже не могут, и иногда птицы из-за этого даже тонут.
Улыбка сходит с моего лица. И все равно это незабываемое зрелище, настоящий подарок натуралисту. Жаль, что Эгги с нами нет.
Я поворачиваюсь, чтобы изучить землю в поисках следов, помета, сломанных растений. Лес карабкается по склону, и мы следуем за ним.
— Ты знаешь, где волки? — спрашивает через какое-то время Дункан, задыхаясь.
Я замедляю шаг.
— Нет.
— А как же их ошейники — разве по ним нельзя узнать местонахождение?
— Только если настроить на правильную частоту в правильное время, но у меня все равно нет с собой оборудования. — Я искоса бросаю на него взгляд. — Валков очень трудно найти. Если ты не знаешь их, не знаешь их территории, это дело безнадежное. Однажды я познакомилась с группой документалистов, которые десять лет гонялись за волками и только дважды заметили их издали.
— Почему это так сложно?
— Волки пугливы. Они выживают благодаря тому, что остаются незаметными, и поэтому они чуть ли не самые живучие существа в природе.
— Так что же, мы должны думать как волки?
— Нет, это невозможно.
— Как же тогда мы их найдем?
— Ты умеешь хранить секреты, Дункан?
Он печально улыбается.
— Вероятно, к несчастью для себя.
— Пообещай, что будешь использовать то, что я скажу, только для благих целей.
— Обещаю.
Я возвращаю ему улыбку.
— Волков выследить нельзя. Но можно выследить их добычу.
Мы забираемся на высокую скалу, густо поросшую вереском с сиреневыми цветками в виде колокольчиков. Под нами стадо оленей лениво щиплет зелень на поляне, а за ней струится речка, бегущая между холмами. Под ногами я замечаю помет и приседаю, чтобы рассмотреть его.
— Волки? — спрашивает Дункан, и я киваю. — Значит, они были здесь. Тут безопасно?
Я пожимаю плечами, наслаждаясь его замешательством.
— Почему помет белый?
— Вероятно, потому что они грызли кости, — объясняю я.
— Жуть.
Я оглядываюсь на него через плечо:
— Я тебя от них защищу.
Он встречается со мной глазами:
— Точно?
Я выпрямляюсь.
— Я похожа на человека, который позволит волкам загрызть тебя?
— Это я и пытаюсь выяснить, — отвечает он.
Мы садимся на краю скалы, свесив ноги. Дункан расстегивает плащ, демонстрируя замечательный оранжевый джемпер, почти неонового оттенка. Еще одно произведение неизвестной мастерицы, пока мое самое любимое.
— Ух ты. Офигенный джемпер.