Много Елизавета думала, много… И теперь, если бы ей сказали, что за ночь она поседела от потрясения, она бы даже не удивилась.
Глава 7
Поездка в монастырскую школу за близняшками Мортен прошла в штатном режиме: исполненные служебного рвения и возбужденные событиями в семье уважаемого советника, поверенный и приставы забрали Лиззи на рассвете.
По холодку карета проехала несколько миль вдоль берега океана быстро, так что проверяющие прибыли в пансион сразу после утренней молитвы, чем немало поразили, если не сказать больше, директрису-настоятельницу мать Изабель.
Лиззи в переговоры не вступала, сосредоточившись на моменте скорой встречи с родственницами предшественницы, о её взаимоотношениях с которыми имела весьма смутное представление. Она и узнавать-то их боялась — вдруг ошибётся?
По словам Флоренс, девочки Мортен в детстве были очень похожи: все светловолосые, голубоглазые, розовощекие и миленькие, как ангелочки.
Себя Лиззи в салоне рассмотрела и признала, что прошлая она уступает нынешней в изяществе черт и фигуры: Хмырова была стройна, темноволоса и достаточно высока ростом -175 см (нога, соответственно, 40 размера), обаятельна и харизматична, умело красилась, одевалась, двигалась, говорила.
Но не красавица, нет: довольно низкий лоб, крупноватый нос с горбинкой, губы, правда, пухлые, изогнутые «луком», лицо овальное, шея длинная, густые волосы до лопаток легко укладывались волнами.
Глаза — карие, но близко и глубоко посаженные — почти сводили на нет остальные плюсы внешности, поэтому Елизавета всегда прикладывала значительные усилия к «нейтрализации» эффекта угрюмости и «косоглазия» ухищрениями макияжа, без которого не показывалась на глаза даже мужу, про посторонних и говорить нечего.
Лиззи же Мортен была типичной «английской розой»: голубоглазая блондинка с темными бровями и длинными ресницами, фарфоровой кожей, четкого рисунка нежно-розовыми губами, аккуратным носом (ни большим, ни маленьким), высокими скулами, длинной шеей, пропорциональной фигурой и средним ростом, примерно 160 см. Как и говорила Флоренс — чистейший ангел, кава-й-й-и!
«Да, сейчас — измученная, посеревшая, худая, но какие наши годы? Правильное питание, покой и настроение — и сиять будем, как маяк в ночи!» — определилась с ближайшей целью по части самоутверждения иномирянка.
Поэтому, когда встревоженная непрошенным визитом директриса отправила за сестрами монахиню, и та привела двух небольшого роста худых девочек в форменных балахонах и чепцах, смиренно потупившихся, сжавших под фартуками кулаки от волнения, Лиззи как-то сразу поняла — они!
— Джулия, Джейн, это я, Лиззи, ваша сестра… — тихо промолвила попаданка, подходя к послушницам. — Посмотрите на меня!
Девочки синхронно подняли глаза, и у Хмыровой ухнуло вниз сердце: на неё смотрело ее собственное нынешнее отражение в двух экземплярах! Те же черты лица, та же изможденность и бледность, та же тоска в голубых глазах…
— Ты… Лиззи? — одновременно прошептали близняшки. — Ты приехала с нами попрощаться?
От этого вопроса у женщины перехватило дыхание… Они уже не ждали другого исхода! Елизавете захотелось плакать от жалости к этим брошенным девочкам — на девушек восемнадцати лет они не походили…
Ей хватило сил отрицательно покачать головой, сдерживая подступающие слёзы, и взять обеих сестер за руки.
— Нет, дорогие мои, я приехала, чтобы забрать вас! Теперь я — ваш опекун, и я решила — мы возвращаемся в метрополию, где у нас есть дом, оставленный мне нашей покойной матерью. Мы поплывем на корабле, будем смотреть на океан и много разговаривать! А потом мы будем жить вместе, только втроем… Вы согласны?
Попаданка краем глаза заметила, какой эффект произвели ее слова на настоятельницу — та явно с трудом сдерживала рвущееся наружу возмущение и протест, тараща глаза и надувая щеки. «Да пусть хоть лопнет, жирная крыса!» — не пожелала отвлекаться Хмырова: сейчас важнее было получить от сестер твердый положительный ответ на сделанное предложение.
По дороге в школу на этот момент особо обратил внимание поверенный Боулз:
— Мисс Мортен, хочу предупредить Вас: если девочки не согласятся или задержатся с ответом, будет трудно настоять на их отъезде из монастыря, несмотря на Ваше опекунство. Увы, хоть король и против подобной практики, формальности должны быть соблюдены: только добровольное согласие покинуть стены пансиона являются причиной для ухода из-под влияния монашек. Будьте готовы.