А тут еще вечером Даша, когда зашла в спальню и увидела, что Лешкина мать стелет для них общую постель, совсем растерялась и стояла как истукан, опустив глаза и нервно перебирая пальцами.
— Что-то не так, Дашенька? — спросила та, глядя на девушку.
— Можно мне… отдельно? — прошептала Даша, как обычно ненавидя себя в такие моменты.
— Конечно, можно. Я думала, вы, как сейчас заведено у молодых, уже спите вместе.
— Нет. Мы не спим вместе, — тихо сказала Даша и добавила: — Давайте я вам помогу.
Женщина заправляла одеяло в чистый пододеяльник и тайком бросала взгляды на невесту сына. Ей самой было неловко, оттого что она так смотрит на обескураженную, растерянную Дашу, но у нее не было сил оторвать от девушки взгляд. Она слишком напоминала ее саму в молодости. Тогда ее волосы не были такими редкими, как сейчас. Они были, как у Даши, светло-русыми, пышными и красивыми волнами падали на плечи. А самое главное — глаза Даши. Лучистые, яркие, они были цвета синего, бездонного синего неба. И светились, как звезды на ночном небе. В них был и живой интерес, и вопрос, и шаловливый задор. Но Даша постоянно испытывала неловкость и опускала глаза, прикрывая их длинными пушистыми, без косметики ресницами. Кожа у нее была гладкая и нежная, а шея длинная, чувственная, с двумя маленькими родинками чуть ниже горла.
Женщина тяжело вздохнула, подумав о том, как быстро неумолимое время отобрало у нее красоту и такую же тонкую, как у Даши, талию, оставив взамен расплывшееся, бесформенное тело…
Провожать молодую пару вышли и отец, и мать. Во дворе стоял видавший виды старенький красный «жигуленок», забитый сумками с овощами, фруктами, соленым салом и картошкой.
— Дашенька, Леша, может, еще варенья возьмете? — подошла мама Лешки с трехлитровой банкой клубничного варенья в руках.
— Мама, мы уже машину так утрамбовали, что не увезет, — сказал Лешка, закрывая багажник.
— Спасибо. Зачем нам столько? — робко поддержала его Даша и опустила глаза.
— Этот «жигуленок», конечно, не БМВ, но он еще и не то потянет, — заявил Лешкин отец, нажимая двумя руками на багажник. — Он хоть и не первой свежести, но фору еще дать может! Я его, Даша, для себя собирал, для Алешки вот, а не на продажу. Все до последнего болтика своими руками перебрал. Послужила мне машина, теперь пусть на сына поработает. Зачем она мне? Нам с матерью и мотоцикла хватит. Раньше держали трех коров, свиней всегда было не меньше трех, кролики и всякая другая срань. А теперь, когда Лешке купили малосемейку, оставили одну корову да курей.
— Поросят держать уже не будем, — вставила свое слово мать.
— Все для сына старались. Оно в деревне сейчас тяжело деньги зарабатывать, не то что раньше. Теперь у сына жилье хоть какое-то есть в городе, машина, пусть и старенькая, но еще послужит, деньги на вашу свадьбу собраны — можно и отдохнуть немного. Так ведь, мать?
— Будем жить теперь на пенсию, — согласилась та и добавила: — А все равно хочется хоть чем-то помочь сыну.
— Не переживайте, мы не пропадем, — улыбнулся Лешка. — Будем жить с Дашей вместе, и все у нас будет. Так ведь, Дашуль?
— Спасибо вам за все, — сказала Даша и подняла на женщину свои большие глаза.
— А фасоль? — всполошилась вдруг мама Лешки. — Фасоль забыли!
— Да там она, в сумке. — Лешка взглянул на часы. — Нам пора. Даше сегодня еще идти в ночную смену. Надо успеть сумки разобрать и дать ей хоть немного поспать.
— Не забывайте нас, — попросила мать, — звоните чаще. Телефоны в руках носите и спите с ними, а о нас вспоминаете раз в неделю.
— Мама, ну мы же не дурака валяем, а работаем. Вот если бы мы штаны протирали… — заметил Лешка.
— Ну, сынок, давай, — протянул мозолистую руку отец.
— Спасибо вам за прием и за все-все, — сказала Даша, собрав все свое мужество, и улыбнулась будущей свекрови.
Та смотрела на девушку, вокруг головы которой несмелые лучи солнца, пробившиеся сквозь туман, образовали светящийся ореол, на ее робкую улыбку и думала, что невеста сына, конечно, не красавица, но глаза, волосы и ямочки на щеках делают ее очень милой и похожей на ангела.
— Приезжайте еще, — сказала она, не в силах отвести от Даши глаз.
— Картошку копать точно приедем. Так ведь, Дашуль?
Лешка нежно взглянул на невесту, и та кивнула. Они сели в красную машину, и старый «жигуленок» фыркнул, оставляя за собой облачко пыли и две одинокие фигуры, которые еще долго смотрели ему вслед.