Я всё понимаю, пусть это совсем непросто. Совсем. И каждое её слово лезвием впивается под кожу.
- Ты не уверена насчет нас?
- А ты?
И правда. Уверен ли я? Если я уверен, то стал бы нервничать так сильно, как сегодня утром? Неужели я понимаю, что она ответит «нет»? А доверился бы я ей, если бы сейчас услышал «да»? Черт, какое липкое слово «доверие»…
- Нет. – гнев мгновенно образует горький ком в горле. - Нет, я не уверен.
Я будто слышу тихий звук поражения, как тает надежда, сменившись ощущением пустоты. Настя смотрит разочаровано. Будто ждала, что я убуду убеждать её в обратном. Она открывает рот, но её губы начинают дрожать, и, в итоге так ничего и не сказав, она отворачивается.
- Это больше, чем просто законченные отношения, Стась, и мы оба это знаем. – начинаю я мягко. - Мы не забыли друг друга. Как ты целовала меня у водопада. Как мы разговаривали…
- Да, я знаю. – обрывает меня, вздыхает и наконец поворачивается ко мне. – Но, может, нам лучше постараться забыть друг друга вместо того, чтобы заставить всё это снова работать.
- Значит, ты не хочешь дать нам шанс? – не выдерживая, резко бросаю я единственной девушке, которую люблю.
Я сжимаю кулаки, лежащие рядом с её ладонями, до побелевших костяшек. Это грёбаное упрямство. Ненавижу его. И люблю. Я хочу начать всё сначала. Но мы оба должны этого хотеть. Нельзя играть в одни ворота. Моя надежда стала угасать, оставляя меня опустошенным. И мне стало страшно. Раньше мне помогал жить гнев. Теперь не осталось ничего. Нам нужно научиться заново доверять друг другу.
Раздалось громкое жужжание. Это завибрировал мой телефон.
- Твой телефон. – тихо шепчет Настя, и я вижу, как дергается её горло. - Может, что-то важное.
- Ничего. – сухо бросаю я.
Повисло неловкое молчание. Потом снова жужжание и вибрация.
Раздраженно вздохнув, я достал телефон и нажал кнопку, чтобы разблокировать его. Пробежав глазами текстовое сообщение, улыбнулся. По крайней мере, хорошая новость.
- Что случилось? – выдыхает она.
- Это Марина. – улыбаюсь, рассматривая фото в телефоне. - В девять тридцать утра у Тамары родился мальчик. На три недели раньше.
Я повернул телефон так, чтобы Настя смогла увидеть фотографию новорожденного, завернутого во фланелевую пеленку. На голове у младенца красовалась синяя шапочка.
Я вижу, как тяжело Настя сглатывает, потом переводит взгляд потухших глаз на меня.
- Поздравляю. – холодно и безрадостно чеканит она.
И я тут же всё понял. О чём я только думал? Насколько же я бесчувственный болван?
- Прости, Насть, я не подумал.
- Мир не остановился только потому, что я не могу иметь детей, Денис. – уголок её губ дергается в слабой улыбке.
- Я понимаю, но это было так глупо с моей стороны.
- И что теперь делать? – она издаёт невесёлый смешок. - Притворяться, что твоих племянников и племянниц не существует? Держать меня подальше от беременных? Запретить твоей семье обсуждать некоторые темы в моем присутствии? Вот что я имела в виду, когда говорила, что ничего не изменится.
- Я не это имел в виду. – нервно облизываю губы. - Просто время неподходящее.
Настя встаёт с дивана и подходит к окну. Обняв себя за плечи, она втягивает носом воздух и медленно выдыхает. И так несколько раз, пока не находит в себе силы продолжить.
- Денис, — вот этот вот притихший тон уже раздражает, не предвещая ничего хорошего, — ты заслуживаешь кого-то, кто сможет влиться в твою семью. Кто может дать тебе то, чего ты хочешь. Я не могу. И никогда не смогу.
Я тоже встал, внезапно разозлившись. Сжимаю челюсти до зубного скрежета, прежде чем выплёвываю:
- А я хочу тебя. Ты что, не понимаешь этого? Я всегда этого хотел! Мне нужна ты. И нежность твоя нужна, и близость, и даже ссоры, в которых мы хоть что-то узнаем друг о друге. А ты продолжаешь ставить стены!
- Потому что они реальны, черт побери! – выкрикивает она сдавленным голосом. – И я не буду притворяться, что это не так. Потому что потом мне будет больно, ведь я не смогу взглянуть правде в глаза. Посмотри на мою маму. Мой отец ушёл ещё до моего рождения, и знаешь, что она сделала? Просто смирилась с ситуацией и продолжила жить. Такова её реальность.
- И как это работает? Реальность может быть чертовски одинокой. Особенно когда ты прячешься за ней, чтобы не подставляться и не страдать.