Кай подошёл к столу, положил перед ним рапорт.
— Нет, — отчеканил Кай. — Химический состав другой. Энергетический отпечаток не совпадает. Сырьё нестандартное. Почерк грубый. Это подделка. Я уверен.
Ротенберг поднял глаза. Медленно откинулся в кресле и скрестил руки на груди. Лицо у него было, как у высушенного филина с морщинами и непроницаемой хищностью.
— Тарейн, — начал он тоном, в котором звучал долг и раздражённая забота, — только не говори мне, что поддался на чары этой ведьмы.
Он встал, обошёл стол и упёрся в него кулаками, нависая над Каем:
— Я же тебя знаю. Я сам тебя на это дело поставил, специально, потому что ты Тарейн , потому что тебя ничто не берет, ни артефакт, ни взгляд, ни женщина.
Кай не отвёл взгляда. Он даже не вздрогнул, не моргнул, не выдал ни тени реакции. И всё же Ротенберг заметил, что внутри его лучшего подчиненного что–то сдвинулось безвозвратно.
— Это не имеет отношения к делу, — отчеканил Кай.
— Как раз имеет, — жёстко бросил Ротенберг. — Я все гадал почему ты до сих пор не подал рапорт, а ходишь туда все, что — то проверять.
Тишина между ними повисла натянутой струной.
Кай хотел бы ответить, как раньше, по инструкции, но не мог, уже не мог.
Он выпрямился и вдохнул:
— Она не виновата, — произнёс тихо, но твёрдо. — Это не её зелье. Я изучил ее подчерк. Это подделка.
Кай замолчал.
— Я лично… — он запнулся.
Слова застряли в горле. Он почувствовал, как у него сжимается грудь, будто кто–то прижал его к стене. Ему казалось, что язык не поворачивается назвать вслух то, что внутри давно уже горело. Он поднял глаза, и впервые говорил не по инструкции.
— … лично за неё отвечаю.
Ротенберг долго смотрел на него. В этом взгляде была и проверка, и память. Он знал Кая с юности.
— Лично? — повторил он.
Он отвернулся, медленно подошёл к окну. За стеклом расцветал туманный рассвет.
— Два дня. Ни больше. Вернёшься без доказательств, и я подпишу приказ на ее арест.
Он сделал паузу и добавил тише:
— Только учти. Если она сядет, ты тоже пойдёшь на допрос.
Глава 14
Утро началось с мятного настоя и тревожного предчувствия. Манон натянула рабочий передник с вышитым логотипом лавки, заправила выбившиеся рыжие пряди в привычный, немного воинственный пучок и только собиралась повесить табличку «Открыто», как мимо окна просвистел голубь.
Он был серый, взлохмаченный, и с выражением лица, которое в магической классификации соответствовало уровню тревоги «на подходе дракон средней полосы» и по мнению Саймона, не предвещало ничего хорошего.
— Ставлю усы и левую лапу, сегодня всё пойдёт наперекосяк, — мрачно прокомментировал фамильяр, лениво растянувшись на витрине. — Голуби с такими глазами просто так не летают. Это либо налоги, либо магический апокалипсис.
— Ты драматизируешь, — вздохнула Манон, повесив табличку. — Может, он просто испугался соседской совы.
Она даже не успела выдохнуть, как дверной колокольчик зазвенел с особым надрывом.
Первым ввалился мужчина лет сорока. Его глаза были безумны, галстук набекрень, лицо покрыто пятнами, будто его обнимали пылающими руками.
— Срочно! Антидот! — прохрипел он, цепляясь за прилавок. — Она… она меня преследует!
— Кто? — Манон, сохраняя профессиональное выражение лица, подхватила его под локоть и аккуратно усадила в кресло.
— Жена! — задыхаясь, выдохнул он. — Бывшая! Кажется… снова нынешняя?
Манон прикусила губу и наложила на себя мысленный барьер от феромонной волны, проскальзывающей в воздухе. Затем без лишних слов налила ему в фарфоровую чашку густой настой из валерианы, хвоща, мелиссы и щепотки «Возврата в реальность». Пока он пил, она накапала под язык каплю антидота.
Через пять минут его глаза снова стали ясными, и он ушёл, пошатываясь, бормоча что–то про «проклятый город» и «глаза, как у медузы».
— Первый пошёл, — мрачно заметил Саймон, даже не открывая глаз.
Манон едва успела убрать чашку, как в лавку зашла пара подростков. Оба в школьной форме, с глазами, как у зачарованных статуй.
— Нам плохо, — хором сказали они.
— Мы любим друг друга, — добавил юноша, — хотя видимся впервые.
Манон уставилась на них, как на случай учебного пособия с пометкой «так делать не надо». Челюсть нервно дёрнулась, ладонь непроизвольно легла на живот, там всё скрутилось, как если бы она переела сладкого.
— Какой дурак дал вам зелье?
— Мы нашли его в шкафчике в раздевалке, — сказала девушка, щурясь. — И… ну… оно пахло клубникой.