— Ты ведьма, а не школьница. Ты не вздыхаешь в сторону мужчин с отпадными татуировками. Ты — хозяйка лавки и своим гормонам тоже, — твёрдо произнесла она вслух и тут же чихнула от чёрного перца.
Саймон лениво наблюдал за происходящим, устроившись на полке между банками с сушёным шалфеем и зверобоем.
— Ты хоть бы зеркало протёрла, — промурлыкал он. — У тебя на шее до сих пор отпечаток бюрократической страсти.
— Молчи, — шикнула Манон, бросив на него взгляд, который в другой день мог бы поджечь фитиль динамита.
Саймон ухмыльнулся, явно не собираясь отступать, но в этот момент над дверью звякнул колокольчик. Сердце Манон подпрыгнуло к горлу, Руки застыли на мгновение. Внутри всё сорвалось с тормозов, часть надеялась, что это он, другая умоляла, чтобы нет. Этот дурацкий человек, с его подтяжками, татуировками и глазами, в которых теперь она видела не только лёд, но зашла молодая пара покупателей, а не тот, о ком она подумала…
Манон шумно выдохнула, будто пыталась вытолкнуть из груди разом и облегчение, и разочарование. Она улыбнулась, как учили в Академии, вежливо, тепло, но на полшага отстранённо, только внутри всё продолжало дрожать, как поверхность котла под неправильной температурой. Лицо её сделалось безупречно вежливым, но пальцы с силой вцепились в жестяную банку, когда она полезла за нужным сбором.
— Вам полпорции «Успокаивающего на сон» или «От тревог»? — уточнила она.
— Второе, пожалуй, — сказала женщина. — Муж много работает, не спит. Я волнуюсь.
— Конечно, — кивнула Манон и так зло щёлкнула по латунным весам, отвешивая сбор, что те со звоном наклонились и чуть не опрокинулись. Смесь с надписью «Укротитель внутренних бурь» чуть не просыпалась на прилавок.
Пара вежливо распрощалась и ушла.
— Я на задний двор, мята кончилась, — сказала Манон быстрее, чем Саймон начал свой спектакль иронии.
— Конечно, — сладко потянулся кот, — надеюсь, инспектора там нет в кустах, а то снова его язык случайно окажется у тебя во рту.
На заднем дворе пахло землёй, мятой и свободой. Манон вдохнула поглубже, но ком в горле не исчез.
Она выдернула пару веточек и пробормотала себе под нос:
— Всё хорошо. Я справляюсь. Это просто поцелуй, просто глупость. Просто…
— Просто он был шикарен, — донеслось из лавки ехидство Саймона.
Почему — то после слов фамильяра Манон вспомнился Тео. Он был старшекурсником и в его глазах отражались звезды даже днем.
Однажды в библиотеки Тео помог ей достать книгу и на миг их руки соприкоснулись. С тех пор она стала ловить его внимательные взгляды на себе и даже однажды она нашла в своем учебнику записку от него.
«Я не могу без тебя дышать»
Тогда она решила, что это влюблённость, но сразу после это куратор вызвала её вечером в кабинет.
— У тебя активировался родовой дар, — сказала она спокойно. — Ты вызываешь в людях симпатию, но некоторые излишне восприимчивы. Тебе нужно быть осторожнее и стараться контролировать своим эмоции.
Манон хотела быть тем, кто влияет на чужую волю не заклинанием, а просто взглядом, но было поздно. Через неделю Тео перевёлся.
С тех пор она никогда не была уверена, чувства ли это? Или просто отголосок её дара?
Манон уже вернулась с заднего двора, когда в лавку влетела мадам Тибодо в пальто цвета сливочного ириса, с вуалью, пахнущей слишком настойчиво жасмином. В руках она держала потёртую сумочку с вышивкой полумесяца.
— Мадмуазель Обер, — воскликнула она, вглядываясь поверх очков, — не знаю, что вы на себя напрыскали, но вы сегодня буквально светитесь. Признавайтесь, что за зелье такое? Или… кто?
Манон, всё ещё держа веточки мяты, замерла.
— Простите? — голос чуть дрогнул.
— Ну–ну, — продолжала Тибодо, озираясь на витрины с зельями, — вы же у нас не из робких. Такие щёки бывают только у тех, кто либо всю ночь варил что–то с афродизой, либо… кому на ухо шептали глупости.
Манон сглотнула.
— Это, должно быть, отражение от витража, — сказала она. — Утреннее солнце всегда выдаёт нежелательные эффекты.
— Да–да, и щечки краснеют от отражения, — подмигнула дама. — Ну вы меня не слушайте, мне просто что–нибудь, чтобы завтрашний бал пережить. Желательно с иллюзией лёгкости, но без похмелья.
— Вам подойдет «Танец до полуночи». Легкое опьянение и уверенность в себе на четыре часа, — отозвалась Манон, не глядя.
Ночь окутала город мягким бархатом. Сумрак в спальне казался гуще обычного, как будто сама ночь знала, что за ней наблюдают.