— Ну вот мы и дома, дорогая, — сказала Рут, когда они впервые переступили порог. — Одна комната моя, а другая твоя. Что скажешь?
С первого мгновения в новом доме Антуанетта почувствовала себя в безопасности. Она не знала, почему именно в этом месте она смогла оставить прошлое за порогом, но это было так. Здесь страх, с которым она жила столько лет, который преследовал ее в дневные часы и вторгался в ее сны, постепенно утихал. Этот дом стал ее убежищем, местом, где она была защищена от мира.
Вместе с матерью они стали вить уютное гнездышко. Им так хотелось создать что-то теплое, гостеприимное, домашнее, и они весело и увлеченно принялись за работу. Сначала они покрыли старую бугристую штукатурку двумя слоями свежей краски. Затем стали расставлять вещи, преображая старую гостиную в прелестную комнатку, полную книг и украшений. Исцарапанный дубовый буфет был покрыт милыми вещицами: в одном углу была расставлена коллекция фарфоровых стаффордширских терьеров, принадлежавшая Рут, в другом — красовались тарелочки с орнаментом из зеленых листьев, а рядом с ними различные безделушки, которые Антуанетта с матерью купили на Смитфилдском блошином рынке в центре Белфаста. Именно там, среди прилавков со старинными вещами, всевозможными безделушками и старой мебелью, они приобрели самые удачные вещи.
Однажды, бродя с матерью по рынку, Антуанетта увидела кресло, изумрудного цвета, с удобными подлокотниками. За него просили всего лишь два фунта. С радостным возбуждением она позвала мать, и они сразу же его купили. Это кресло стало ее любимым. Ей нравилось прикасаться к его мягкой бархатной обивке, откидываться на глухую спинку, защищающую от сквозняков.
Несколько недель прошло с тех пор, как они переехали в новый дом, и с уютом и милыми вещицами комнаты словно бы наполнились близостью и доверием, которых так не хватало Антуанетте с шести лет. Воодушевленная переменами, она так лелеяла эти чувства, что никогда не задавалась вопросом, почему произошли те ужасные события в прошлом. Она решительно выкинула из головы все воспоминания о том, какой когда-то была ее мать, и не выпускала на свободу мучившие ее вопросы. Вместо этого она начала думать о будущем. Наконец-то она чувствовала себя в полной безопасности, и у нее наладились отношения с матерью. Антуанетта обнаружила, что дарить любовь так же прекрасно, как и получать. Она расцвела, словно цветок под лучами солнца.
Рут устроила ее в свое кафе официанткой. Работа была несложной и очень нравилась Антуанетте. По вечерам, придя домой, они с матерью увлеченно просматривали в газете программу двух имеющихся телевизионных каналов, выбирая передачи, которые им обеим хотелось бы увидеть. Уютно расположившись перед телевизором, устроив на коленях подносы с ужином, они завороженно погружались в сюжет старых черно-белых кинофильмов или обсуждали телевикторины, а за каминной решеткой тихо потрескивали угольки, наполняя комнату теплом.
Телевизор был радостью и гордостью Антуанетты. Этот единственный новый предмет обстановки она купила на собственные сбережения.
Незадолго до отхода ко сну Антуанетта наполняла грелки горячей водой и поднималась с ними по крутой узкой лестнице, заканчивающейся маленькой квадратной площадкой. Здесь, всего в нескольких футах друг от друга, находились их неотапливаемые спальни с покатыми потолками и покосившимися окошками. Она заворачивала обжигающие розовые грелки в пижамы и прятала их под холодными одеялами, создавая желанные островки тепла.
Затем она возвращалась в гостиную, чтобы выпить перед сном последнюю чашечку горячего шоколада. Вскоре Рут поднималась наверх, а Антуанетта быстро убирала подносы с посудой. После чего оставалось лишь потушить огонь в камине, засыпав его угольной пылью и чайными листьями. Утром же стоило только поворошить в очаге чугунной кочергой, стоявшей неподалеку вместе с совком и щеткой, как появлялся крошечный желанный огонек.
По утрам Антуанетта просыпалась первой. Спустившись вниз, она торопливо умывалась над кухонной раковиной и ставила чайник, чтобы заварить утренний чай. И ее дыхание смешивалось с паром от закипавшей воды.
Один раз в неделю зажигалась керосиновая печь, испускавшая слабый жар и несносный дым. Пока печь нагревалась, Антуанетта наполняла старую оловянную ванночку водой, кипящей в кастрюлях. После этого она могла быстро сполоснуться и вымыть голову. В кухне постепенно становилось жарко, и Антуанетта, завернувшись во фланелевый халат, чистила ванночку и наполняла ее снова для матери. Потом они стирали одежду и развешивали ее на веревке, натянутой между двумя железными столбиками в саду позади двора. Сидя у камина, они сушили волосы, и в прохладной комнате от их влажных тел шел пар, а весь дом наполнялся запахом свежевыстиранного белья.