Эйб сузил глаза.
— Мы обсуждаем «Кабс» и то, куда пойдем обедать. Что за безумные вопросы? У тебя все в порядке со зрением? Ты в последнее время смотрел на свою жену? Не хочу проявить неуважения, и я люблю Дениз, но я, черт возьми, смотрел на твою жену. На нее невозможно не смотреть, так в чем твоя проблема?
Гас проверял провода, пытаясь подыскать слова, которые имели бы смысл.
— Такое чувство, что она трофей на моей каминной полке. До ее новой работы такого не было. У нас был брак. Мы были командой, и мне нравилась эта игра. Теперь такое ощущение, что мы только что поженились. Игра окончена. А Сабрина — не больше, чем…
— Трофей на твоей каминной полке?
Держа руки занятыми и стоя спиной к Эйбу, Гас кивнул.
— На тебя недавно снизошло это озарение или ты нашел себе новый трофей?
Хмыкнув, Гас покачал головой.
— Мне не нужен трофей.
— Понимаю, — усмехнулся Эйб, — только не совсем. Но если придерживаться спортивного сценария, можно ли с уверенностью сказать, что ты нашел новую игру?
В памяти Гаса возник образ Паркер прошлой ночью. Точнее, он никогда и не исчезал.
— Забудь, что я сказал. Я просто… пойду. Когда Сабрина вернется домой, я организую нам отпуск и не приму «нет» в качестве ответа.
Глава 9
— Итак, почему здесь собака? — спросила Джейни.
— Боже, мама, я же сказала: пес остался на ночь после урагана, а когда днем я закончила дела у Уэстманов, он увязался за мной до ворот и не переставал лаять. Поэтому я привела его сюда до возвращения Гаса с работы. Мне кажется, я ему нравлюсь. — Она прочистила горло. — Псу… то есть.
Джейни шмыгнула носом, поморщившись, когда Паркер протянула ей стакан холодного чая.
— У меня от него уже аллергия. В горле першит и уши немного чешутся.
— Хорошо, что ты здесь не живешь, да? — Паркер ухмыльнулась своей фирменной зубастой улыбкой, которую приберегала для своей мамы.
— Полагаю, что да. — Глотнув чаю, Джейни закашлялась. — Сахар? Серьезно, Паркер? Сахар в чае не нужен.
— Мой дом. Мой чай.
Ее мама сделала еще один глоток, который закончился кислой гримасой.
— Что ты думаешь об Августе Уэстмане?
Паркер поперхнулась чаем.
— Ч-что ты имеешь в виду?
— Твой отец считает его хорошим парнем, но он не так уж хорошо его знает и говорит так обо всех. Что думаешь ты?
Она думала, что он женат. Это все, что ей нужно было думать, и все, что ей нужно было помнить. В противном случае мысли о выпуклости в его шортах, мускулистых ногах и взгляде, задержавшемся на ее груди, вызывали волну тепла и покалывания к югу от ее пупка.
— Он милый.
— Ты часто его видишь?
Паркер сделала еще глоток чая, с трудом проглотила и кивнула.
— Навидалась достаточно.
— Поскольку его жена так редко бывает дома, тебе следует как-нибудь угостить его ужином.
Рэгс склонил голову набок, словно тоже считал это хорошей идеей. Паркер села на кухонный стул напротив мамы, поставила одну ногу на край сиденья и притянула колено к груди. Когда она выглянула в окно, на асфальтированную подъездную дорожку соседского дома заехал белый фургон «Уэстман Электрик». Мысль о близости Гаса вызвала в ней неуместные, но волнующие чувства.
— Мам, я не уверена, что готовить ужин для женатого мужчины, пока его жены нет в городе, — хорошая идея.
— Паркер Джой, — охнула Джейни. — Почему ты все переводишь на секс? Выкиньте из головы эти грязные мысли, юная леди. Я воспитала тебя лучше.
— Прости, видимо, эти грязные мысли оставил мне Калеб, трахавший Пайпер.
Нахмурившись, Джейни медленно покачала головой.
— Это другое, и ты это знаешь.
— Другое? Да, наверное, ты права. Не думаю, что Пайпер начала с приготовления ему ужина. Иначе они вряд ли занялись бы сексом, потому что она хреново готовит. Они бы всю ночь просидели на горшке.
Прежде чем мама успела встать на защиту Пайпер, Рэгс залаяла на стук в дверь и побежал к ней.
— Наверное, это Гас. Я написала ему о Рэгсе. Пожалуйста, мама, веди себя хорошо.
— Что ты имеешь в виду?
Паркер отказалась отвечать и пошлепала босыми ногами по деревянному полу к двери.
— Привет. — Она нервно улыбнулась.
— Паркер. — Гас прищурился на Рэгса. — Завтра твоя мама возвращается домой, дворняга. Она не обрадуется, узнав, что ты ей изменял.
На последних словах он запнулся, будто хотел взять их обратно, но было уже слишком поздно.
— Никто никому не изменял. — Паркер неловко рассмеялась, но ей не удалось выглядеть беспечной. Ее щеки пылали.