— Погоди, юный брат… Оружие-то разрешено проносить?
— Это брата Тука воспитанник, — вмешался второй. — Тот предупредил, что парень принесёт с собой кинжал, единожды пронести можно. С отцом Дитрихом согласовано.
— Проходи, брат, — коротко ответил часовой.
Кивнув, Назар просочился в просторный холл, завернул в коридор к кельям и… нос к носу столкнулся с Пьером.
Тот поспешно отскочил. Обрадованный Назар довольно потряс узелком с пирожками тётушки Мэг, что снарядили ему в дорогу — для себя, и соседа заодно попотчевать — и озадаченно замер. Отчего-то Пьер виновато отвёл глаза и попытался прошмыгнуть мимо, держа руку за спиной.
— Ты что? — даже растерялся Назар. И чуть не ахнул, осенённый внезапной догадкой: — Сбежать хотел, да? Без меня? Очумел? Мы ж договорились — вместе искать!
Друг упрямо набычился.
— Нельзя тебе, — сказал глухо. Вскинул голову. — Мне всё сказали! Ты вон чуть не выгорел — думаешь, не знаю, из-за чего? Хотел мне помочь, и чуть не надорвался. Не дело это. Не могу я, чтобы из-за меня другой загнулся. Сам пойду искать.
— Вот дура-ак… — протянул Назар. — Ну, дурачина, что сказать… Молодец, хорошо придумал. А я тебя потом ищи, ещё больше надрывайся. Нет, так не годится. А ну, пошли!
Пьер только покачал головой. И двинул к выходу. Назар попытался перехватить его за плечо, но получил чувствительный тычок.
И так бы им и подраться, не сходя с места, если бы не какой-то монах, заглянувший для чего-то в коридор, а заодно и решивший уточнить у отроков, не встречали ли они тут некоего брата Арнольфини. Ответ он получил вежливый и отрицательный, спокойно удалился искать собрата, а ребята к тому времени остыли.
— Ты вот что, — обеспокоенно сказал Назар. — Ты горячку-то не пори. Есть у меня одна мысль…
— Пойду я, — хмуро ответил Пьер, уже не скрывая узелка с сухарями. — Спасибо за всё, брат.
— Вот ты говоришь — брат, брат… — В отчаянье Назар перехватил друга за руку. — А мы с тобой даже не побратимы! Давай сперва побратаемся!
Пьер подумал. Озадаченно нахмурился.
— Зачем? — спросил не враждебно, просто интересуясь.
— Как зачем? У нас говорят: побратим побратима всегда учует, даже издалека. Случись с тобой беда — я узнаю, на помощь приду. Ты пойми, я человек уже не вольный: у меня и наставник, и хозяйка такую бучу поднимут, ежели пропаду! Так просто не уйдёшь, подготовиться надо. А если я тебя чувствовать буду — отыщу быстрее!
Брякнул-то больше для того, чтобы хоть как-то друга задержать, а сам понял — да ведь так оно и есть!
— Отыщешь…
Пьер усмехнулся.
— Мари вон до сих пор не нашли. А я и подавно никому не нужен. Разве что… хорошо, если похоронить смогут по-христиански, не дадут косточкам пропасть безвестно. Ладно. Давай побратаемся. А ты знаешь, как?
…На всякий случай Назар сперва заглянул в собственную келью. Но наставника не обнаружил. Видать, ходит где-то по своим важным делам. Вот и ладно, а то, неровен час, опять отругает, скажет: «Не дело это, отрок неразумный, мы и без того все — братья во Христе, а то, что ты задумал? очень уж твоё братание на языческий обряд похоже». Чуть не наяву усслышав знакомый укоризненный бас, он поёжился. А ну как, в самом деле, сотворит он сейчас что-то запретное? Но что плохого может быть в благих намерениях?
Однако вершить обряд они всё же направились к Пьеру.
— Кровь смешать нужно, — сказал Назар. И пояснил: — У нас в монастырской школе отроки постарше рассказывали, что так испокон веков друзья-побратимы делали, когда в дорогу или в битву отправлялись. Чужая кровь в тебе — она завсегда подскажет, ежели с другом что не так. Только не бойся, там совсем немного нужно. Всего-то нам ладони разрезать — и сцепить, и подержать, чтобы кровь смешалась.
— А-а, — с облегчением выдохнул Пьер.
Он, очевидно, побаивался, что Назар начнёт творить сейчас что-то запретное и опасное; а если просто порезаться — это не так уж страшно. Можно ведь несильно чиркануть, главное — чтобы этой самой крови хватило…
— А у меня и ножа-то нет! — спохватился. — А руку… можно левую? Долго потом заживать будет, а вдруг драться придётся!
— Не бойсь, — отозвался его будущий побратим, выуживая из-за пазухи продолговатый свёрток синего бархата, затейливо перевитый шнуром. — Хозяйкин ножичек — он особый, он только для нежити опасный, а на человеке раны от него заживляются вмиг, вот уви… Ты что?
— Что это? — выдохнул Пьер. — Откуда ты взял?
Заворожённо протянул руку. Коснулся подрагивающими пальцами золотых ножен, прошёлся по выпуклым изумрудам, по россыпи алмазов на рукоятке, сверкнувших вдруг нестерпимым светом… Назар запоздало понял, что до этого мига его друг вряд ли видел вблизи оружие, как таковое, да ещё и в золоте и драгоценных камнях.