По одной проблеме за раз, Риз.
Беру с тумбочки свой старый, потрепанный ноутбук. Его поверхность покрыта царапинами и вмятинами, экран мерцает, клавиши изношены, а большинство букв стерлись. На первом курсе колледжа я нашла эту вещь на дне корзины в местном магазине и была приятно удивлена, когда она действительно заработала. С тех пор это мой верный помощник.
Как только он включается, проверяю свой банковский счет и вздыхаю с облегчением, когда вижу, что я не в минусе. Между моими ежемесячными расходами и той частью расходов на проживание бабушки, которая не покрывается ее пенсией или социальным обеспечением, каждый доллар на счету. Ремонт дома может оказаться роскошью.
Помимо того, что печь не работает, в старой комнате моих бабушки и дедушки гниют половицы, в ванной завелась плесень, а крыша протекает во время дождя.
Дом – это денежная яма, но я отказываюсь от него избавляться. Дедушка купил его для бабушки, когда они были молодоженами, полными мечтаний о совместном будущем. Он скончался от сердечного приступа, когда я была подростком, и бабушке было бы тяжело продавать дом, в котором они прожили вместе более сорока лет.
Не говоря уже о том, что я провела здесь всю свою жизнь, и мысль о переезде просто разрывает сердце.
Здесь также выросла моя мама, и я чувствую связь с ней, живя тут. Она была единственным ребенком, который преуспевал во всем – капитан группы поддержки, выпускница школы и полная стипендия в колледже.
Когда она приехала домой во время беременности на младших курсах колледжа, мои бабушка и дедушка были шокированы, но поддержали её. Она никогда раньше не упоминала о мужчине, говорила только, что он старше и не хочет быть отцом.
Когда я была маленькой, моей маме поставили диагноз «лимфома Ходжкина» четвертой стадии – вид рака крови. Через шесть месяцев она скончалась.
Готовясь к смерти, она документировала каждую веху, написала мне десятки писем и заполнила несколько альбомов нашими совместными фотографиями, чтобы оставить мне вещественное напоминание о своей любви. У меня нет твердых воспоминаний о маме, и эти сувениры служат мне спасательным кругом, утешая и облегчая боль от ее отсутствия.
Я уже собираюсь закрыть ноутбук, когда искушение берет надо мной верх. Мои пальцы летят по клавиатуре, и вскоре уже прокручиваю бесконечные результаты поиска Доусона.
Он окончил бакалавриат в Нью-Йорке и поступил на юридический факультет Йельского университета. Вскоре после этого принял предложение о работе в «Томпсон и Тейт» и быстро поднялся по карьерной лестнице, став самым молодым партнером фирмы.
Десятки статей рассказывают о его жестокой репутации и о том, как он стал одним из самых востребованных корпоративных адвокатов в стране.
По некоторым данным, его стратегические инвестиции сделали его миллиардером, а финансовая империя выходит за рамки юридической практики.
В отличие от него, татуировщик, с которым я познакомилась три месяца назад, обладает талантом превращать чернила в яркую жизнь и с гордостью демонстрирует свои татуировки, вместо того чтобы прятать их под рубашками с длинными рукавами.
Не похоже, что этим человеком движет неустанное стремление к успеху или финансовой выгоде. Возникает вопрос, кто из них подлиннее – амбициозный адвокат или художник, находящий удовлетворение в самовыражении?
Проворочавшись всю ночь, я отправляюсь в метро, чтобы навестить бабушку в Оук-Ридж, дом престарелых, куда она переехала пять лет назад после того, как поскользнулась и упала на льду.
Ее восстановление после операции на бедре было долгим, и, несмотря на мое предложение отложить учебу в колледже, чтобы помочь ей, она настаивала на переезде туда, где сможет получать необходимый ей уход, сохраняя при этом чувство независимости.
Когда я вхожу внутрь, меня встречает Эйприл, воодушевленная пятидесятилетняя брюнетка в шерстяном свитере цвета сапфира. Она сидит за стойкой администратора, увешанной плакатами с рекламой всего – от терапии щенков до занятий сальсой для пожилых людей.
Она тепло улыбается мне.
— Привет, Риз. Как дела?
— Это была долгая неделя. Я приступила к новой работе, которая захватывает, но в то же время ошеломляет. Все еще пытаюсь разобраться с кофемашиной, запомнить имена всех сотрудников, а мой босс каждое утро отправляет меня в погоню за кондитерскими изделиями. – Я неловко хихикаю, понимая, что, возможно, слишком много рассказываю. — Это для персонала.
Протягиваю ей коробку со множеством свежеиспеченных пончиков, которую прихватила по дороге сюда.