Расслабившись в кресле, я складываю руки на груди:
— Чтобы было понятно, билеты не считаются одной из моих услуг, поскольку ты согласился достать билеты до того, как стал мне должен, – говорю я с самодовольным выражением лица.
— Я так и думал, что ты это скажешь, – жалуется Харрисон. — Какого черта тебе вообще нужны две услуги?
По моим наблюдениям, услуги оказываются только близким друзьям и родственникам. Поскольку я отказываюсь когда-либо быть у кого-то в долгу, предпочитаю оказывать услуги, когда люди мне должны, чтобы избежать любых неправильных представлений об обязательствах. На мой взгляд, лучше, чтобы все было ясно и понятно.
Я пожимаю плечами:
— Нужно иметь парочку в банке на случай непредвиденных обстоятельств. Никогда не знаешь, когда мне может понадобиться помощь в сокрытии трупа.
— Тебе лучше не втягивать меня или моих братьев в какие-либо юридические неприятности, – предупреждает Харрисон.
Похлопываю его по спине:
— К счастью для тебя, у тебя отличный адвокат.
Его встревоженное выражение лица только заставляет меня смеяться. Обналичивание этих услуг может оказаться забавным.
ГЛАВА 6
ДОУСОН
На следующий день после обеда я подъезжаю к многоквартирному дому, в котором живут Кристиан и его мама, и вижу, что он ждёт на улице на обочине. На голове у него бейсболка, которую я подарил ему на прошлогоднем матче «Янкиз» и которая не дает его лохматым светлым волосам падать на глаза. У него атлетическое телосложение, широкие плечи, полученные во время игры в футбол и бейсбол. Я оплачиваю ему все внеклассные занятия, которые его интересуют, и хочу, чтобы у него были все возможности, которых не было у меня в детстве.
— Привет, Доусон, – говорит он, ухмыляясь.
Я спрыгиваю с мотоцикла и похлопываю его по плечу:
— Привет, малыш.
— Когда ты меня подвезёшь? – он поправляет бейсболку, любуясь моим ограниченным тиражом «Confederate FA-13 Combat Bomber». — Я был бы самым крутым ребенком в школе, если бы ты подбросил меня на этой штуке.
Ему всего четырнадцать, но во многих отношениях он более сосредоточен и дисциплинирован, чем большинство взрослых. Поскольку его мама работает медсестрой в местной больнице, Кристиан помогает ей по хозяйству и готовит, чтобы после долгой смены её ждал ужин.
— Прости, Кристиан. Я обещал твоей маме, что не буду катать тебя на своем мотоцикле.
Он пожимает плечами:
— Да, но я все равно буду продолжать просить, – он проводит рукой по мотоциклу. — Когда-нибудь она одумается.
Надо отдать ему должное за настойчивость.
Я достаю из кожаной куртки конверт и протягиваю ему:
— По-моему, это даже лучше, чем прокатиться.
Кристиан бросает на меня скептический взгляд, открывает конверт, и его глаза расширяются, когда он достает буклет с билетами.
— Ты серьезно? Это то, о чем я думаю? – Он ухмыляется от уха до уха.
Меня переполняет гордость, когда я вижу, как светлеет его лицо. После всего, через что ему пришлось пройти, видеть радость в его глазах – это значит всё. Я всегда буду делать всё возможное для этого парня, несмотря ни на что.
— Если угадал с сезонными абонементами на «Маверикс», то ты был прав, – говорю я.
— Это невероятно. Спасибо, Доусон, ты самый лучший старший брат на свете, – восклицает Кристиан, обнимая меня.
Я ненадолго замираю, прежде чем обхватить его одной рукой. Когда я рос в приёмной семье, большинство моих физических прикосновений были грубыми и безличными, не считая редких рукопожатий или объятий со стороны работника по работе с детьми, но и те были редкими и нечасто встречающимися. Может, мы с Кристианом и не участвуем в программе «Старшие братья – старшие сестры», но когда мы начали общаться, это стало для нас обычной шуткой. Вскоре он стал называть меня своим старшим братом, и я обнаружил, что не возражаю против этого.
Я глажу его по волосам:
— Конечно, малыш.
— Можно я пойду покажу Коду? Он наш новый сосед и тоже любит «Маверикс».
— Да, я подожду здесь. Ты все еще хочешь съесть тако и мороженое?
— Да, черт возьми, – он ухмыляется. — У моей мамы смена заканчивается через час. Может, и ей что-нибудь купим? Она любит тако.
— Конечно, но следи за языком, – предупреждаю я.
Он скрещивает руки, на его лице появляется строгое выражение:
— Как это? Ты все время ругаешься.
— Мне можно, потому что я взрослый. К тому же, если твоя мама решит, что я плохо на тебя влияю, она больше не позволит нам проводить время вместе.