Я думаю о том, что сказала Марта. Чтобы смотреть на вещи с точки зрения Риз. Я бы не был столь вежлив, если бы моя работа перевернулась и мне задали вопрос, который изменит мою жизнь, не дав времени его обдумать.
Меньше всего я хочу рисковать потерять Риз из-за своей неспособности пойти на компромисс и дать ей то, чего она заслуживает: равное право голоса в нашем будущем.
— Ты права, Марта, я должен… – я замолкаю, когда раздается звонок на входной двери.
Черт, должно быть, я забыл запереть дверь.
Моё лицо мрачнеет, я готов наброситься на кого угодно, но останавливаюсь, когда вижу Риз, стоящую в дверях. Её рыжие волосы струятся по плечам, а изумрудные глаза устремлены на меня. Мой взгляд скользит по её телу, мягкая улыбка скользит по моим губам, когда замечаю, что она носит белые кроссовки с подсолнухами по бокам.
— Доусон, ты ещё там? Всё в порядке? – спрашивает Марта по телефону.
— Риз здесь. Могу я позвонить тебе завтра?
— Да, конечно. Просто исправь всё, чтобы мы могли встретиться с ней поскорее, – говорит Марта, её тон полон надежды.
— Милая, с ним все будет хорошо, – вмешивается Колби. — Мы поговорим с тобой позже, Доусон, – говорит он, прежде чем повесить трубку.
Я убираю телефон в карман, не сводя глаз с Риз.
— Привет, – машет она рукой.
— Ты здесь, – говорю я ошеломленно.
— Я здесь.
Когда она не ответила мне раньше, часть меня волновалась, что она решила покончить со мной, но не знала, как мне сказать. Теперь я волнуюсь, что она сделает это лично. Я решил, что, если это так, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы изменить её решение. Потому что, увидев её здесь, я подтверждаю, что она принадлежит мне. Нет ничего важнее, и я готов поставить всё на карту, если это нужно, чтобы удержать её в моей жизни.
— Что ты здесь делаешь? – осторожно спрашиваю я.
Она делает глубокий вдох, оглядывая салон:
— Я бы хотела сделать татуировку, – уверенно заявляет она. — Если ты еще открыт.
Она обводит рукой пустой тату-салон. Я смотрю на неё в шоке – это были последние слова, которые я ожидал услышать.
Это возвращает меня в первую ночь, когда она была здесь. Её жизнерадостная личность и естественное обаяние были глотком свежего воздуха после моего обыденного существования. С тех пор многое изменилось, но единственное, что осталось прежним, – это непреодолимая потребность притянуть её к себе.
— Правда? – спрашиваю я.
— Да, – она шагает ко мне. — Кто-то однажды сказал мне, что татуировки, имеющие личное значение, – самые лучшие. Я долго и упорно думала об этом, и я хочу одну прямо здесь.
Указывает на свое запястье.
— О какой татуировке ты думала?
— О компасе, похожем на этот, – она протягивает руку, чтобы обвести мой кончиком пальца. — Но поменьше, чтобы он поместился на моем запястье, с подсолнухами вокруг.
Киваю, дизайн уже обретает форму в моей голове.
— Следуй за мной, – говорю я, ведя её к моему месту.
Мы оказываемся внутри, она садится в кресло и кладет запястье на подлокотник. Она молча смотрит, как я собираю свои принадлежности, морщится, когда я протираю её запястье холодной антисептической салфеткой.
— Ты уверена, Рыжая? Наносить татуировку может быть больно, особенно здесь, – я слегка касаюсь её запястья. — Кожа тонкая, а нервы более чувствительны.
Она кивает с улыбкой:
— Я уверена.
Достаю черный хирургический маркер и приседаю на табурет, наклоняясь над рукой Риз, чтобы рисовать. Большинство татуировщиков используют планшеты для создания своих дизайнов, однако я предпочитаю рисовать от руки на коже, так как это дает мне больше творческой свободы. Медленными, последовательными штрихами я начинаю очерчивать контуры компаса.
— Почему именно этот дизайн? – спрашиваю я, не в силах скрыть любопытство.
— Подсолнухи были любимыми цветами моего дедушки, – говорит Риз, в ее тоне слышится нотка тоски. — Когда моя мама заболела, она посадила горсть семян подсолнечника на заднем дворе, но они не проросли. Одним из моих первых воспоминаний был следующий год, когда я проснулась в субботу утром и увидела, что мои бабушка и дедушка смотрят в окно со слезами на глазах. Мой дедушка поднял меня, чтобы я могла увидеть прекрасную гроздь распустившихся подсолнухов, и сказал, что это знак того, что моя мама присматривает за нами, – я останавливаюсь, чтобы поднять взгляд и увидеть, как в глазах Риз блестят слезы. — Подсолнухи – это способ сохранить их память, – тихо добавляет она, её голос слегка надламывается.