— Молодые идут! Молодые идут! — вдруг закричали за столом.
Все зашумели, засуетились, задвигали скамейками, повскакали с мест…
А молодые уже входили в ворота, легкие, сияющие, рука об руку. На Узлипат такое воздушное платье, словно вот-вот она взлетит в небо облачком. И вообще удивительно, как она до сих пор держится на земле! Прозрачная фата, подхваченная ветерком, трепещет за спиной как белое крыло. Хорош и Башир, стройный, с узкой талией, с мальчишеским выражением беспечности на загорелом мужественном лице.
И враз загомонили, заохали, заворковали женщины.
— Машааллах, Умужат, какие они красивые! — воскликнула Сакинат под самым ухом Шапи.
— И лицо открыто. А то, бывало, не знаешь, то ли у невесты глаза сияют от счастья, то ли, наоборот, опухли от слез, — подхватила Умужат.
— Сразу видать — счастливые! — вздохнула Пари Меседу.
— Тьфу, тьфу, иншааллах, чтоб не сглазить, — на всякий случай проговорила Айшат и сплюнула через левое плечо.
Но уже, раздвигая круг женщин, вышел вперед тамада Абдулхалик и, высоко подняв над головой рог, приступил к выполнению старинного свадебного обряда.
— Долго ли шли? Труден ли был путь? С чем к нам пожаловали? — приветливо обратился он к молодым.
— Шли мы долго, но путь был легким, потому что горечь дороги мы растворили в сладости песни, — ответила за молодых Патимат.
— Вай, пропал наш Абдулхалик! Кто же может состязаться с Патимат! — зашептались женщины.
И вправду, Патимат славилась своей находчивостью. А потому, готовясь к свадьбе, родственники жениха и невесты неизменно вели борьбу за Патимат, пытаясь переманить ее на свою сторону. Вот и сейчас Патимат подбоченилась, гордо вскинула голову и на замечание Абдулхалика: «Что-то мы не слышали песни…» — заявила:
— Пели мы с начала пути и до ваших ворот. Но… видно, свинцом залиты у вас уши.
Кто-то хихикнул. Сконфуженный Абдулхалик, поняв свое поражение, торопливо протянул женщине рог с выплескивающейся бузой.
Но Патимат, ободренная смехом женщин и своей легкой победой, отвела протянутую руку.
— В нашем краю, — заявила она, — в краю, где расцветают такие цветы, — при этом она указала на зардевшуюся Узлипат, — хозяин, прежде чем угостить гостя, пробует бузу сам. — И, задорно сверкнув глазами, добавила: — Откуда я знаю, что у тебя в роге — ослиная моча или буза?
Громкий смех заглушил ее слова. Но на этот раз и Абдулхалик не ударил лицом в грязь.
— Ослы давно перевелись в горах, — подобравшись, словно перед прыжком, произнес он. — Их заменили мотоциклы. Но твое желание для меня закон. Пусть все плохое достанется мне, а все хорошее — тебе. — И он, пригубив рог, протянул его Патимат.
— Что ж, даже яд сладок, если твой друг разделил его с тобой пополам, — наконец сдалась Патимат и, осушив рог, повернула его вверх дном.
— А теперь скажите, откуда держите путь и почему остановились у наших ворот?
— Мы идем из страны, которая зовется «Надежда». А пришли к вам потому, что ваш орел поймал нашу куропатку. Все жители нашей страны выражают надежду, что орел и куропатка будут жить в мире и согласии и в реке счастья поймают не одну золотую рыбку.
— Я вижу, вы пришли к нам с добрыми намерениями. Потому-то наши ворота так широко открыты для вас. Правильно я говорю?
И Абдулхалик окинул глазами гостей, что теснились вокруг него, вытягивая шеи, чтобы лучше видеть жениха и невесту.
— Верно, верно, честь твоей голове, тамада! — закричали вокруг.
— С чем пришли вы к нам? — продолжал Абдулхалик. — Как замышляете жить в новом доме?
Прежде чем ответить, Патимат хлопнула в ладоши. И рядом с ней появилась девушка с зажженной лампой — чирахом — в одной руке и с кувшином воды в другой.
— Мы принесли с собой огонь, чтобы в новом доме всегда было тепло и светло. Мы принесли воду, потому что вода — это жизнь, — ответила Патимат.
В этот момент закатное солнце, пробившись сквозь ветки деревьев, вспыхнуло на меди так ярко и сильно, что все невольно зажмурились.
— Вот это кувшин! — воскликнула Сакинат. — Словно выкован из самого огня.
— А горлышко-то, — подхватила Пари Меседу, — ни дать ни взять шея лебедя.
— Посмотри-ка, ты ближе стоишь, что там за рисунок на его боку, — прищурилась Сакинат.
— Кажется, девушка, — пригляделась к кувшину Пари Меседу, — ну да, девушка с раскосыми глазами. Это, наверное, сама Узлипат. А на руках у нее малыш. Она протягивает его к солнцу.