— Короче говоря, и в туалет лишний раз пойдут — проконтролируй!
— А что? Таким дай мизинец — руку откусят! Вот, кстати, и они. — Хатимат встала, услышав стук в дверь.
— Это они, — тихо повторила Зубаржат и вытерла губы.
Хатимат открыла. На пороге стояла девушка с большим пакетом в руках.
— Зубаржат Максудовна здесь живет?
— Да, вы заказ принесли? — Зубаржат пропустила девушку в комнату.
— Я новенькая, поэтому еще всех не знаю. Вот ваш заказ, — девушка положила пакет на стол и достала квитанцию.
— Спасибо. — Зубаржат протянула деньги.
Когда девушка ушла, Хатимат возмущенно хлопнула себя по коленям:
— Нет, ну вы посмотрите на эту жадину! Ей заказы носят на дом, а она не хочет родной сестре добро сделать! Сколько прошу тебя, почему и на меня не закажешь?
— Да не могу я, — тихо ответила Зубаржат, — я же тебе не раз объясняла, что этот магазин для инвалидов войны. Но если хочешь, возьми мой заказ.
— И возьму, не все тебе объедаться, — сердито сказала Хатимат и сложила в сумку пакетики. — Спасибо за продукты. Счастливо!
Вздрагивая от каждого стука, Зубаржат целый день ждала своих квартирантов. Они пришли к вечеру.
— Ну, так как мы договорились? — прямо с порога спросил Шарип.
— Я не могу брать много со студентов. Сорок рублей в месяц.
— Ну, это несерьезно. Будем платить пятьдесят.
— Нет…
— Не надо, — вмешалась Саидат, — мой муж человек упрямый, пусть будет, как он сказал.
— Ну что ж, — согласилась Зубаржат, — пусть будет так, как хочет мужчина.
— А когда вы освободите комнаты?
— Зачем же их освобождать, сынок? Вы не дети, ломать не будете. Куда я вещи дену?
— Мебель совсем новая, — заглянула в комнату Саидат.
— Мне ее ставить некуда. Все, что есть, пока ваше.
— Хорошо, что этого не слышит сестра, — улыбнулся Шарип.
— Русло стонет, а речка все равно течет… Ну, дети, прямо сегодня и оставайтесь. Я приготовила творожное курзе, вместе поужинаем. Одной скучно!
Так они и остались. Дом Зубаржат ожил…
Шарип всегда говорил очень громко. Если ему делали замечание, он улыбался и отвечал: «В нашем ауле у всех такие зычные голоса. Говорят, что кандидцу нельзя доверить тайну: вдруг он шепнет ее кому-нибудь на ухо, и тогда ее узнает вся Авария». Вот и в тот день его голос гремел по всей квартире. Зубаржат невольно слышала каждое слово.
— Я сам себе приготовлю завтрак, ты же не выносишь запахов.
«Ах, вот почему она, бедняжка, такая бледная, — подумала Зубаржат. — А я все думаю, что она убежала из кухни, когда я вытащила сушеное мясо?»
Тут на пороге появился Шарип.
— Вот деньги, я получил, — он протянул ей две купюры.
— Это много, мы так не договаривались.
— Нет, тетя Зубаржат, не пойдет, я даю сколько надо, лишнего не предлагаю, — сказал Шарип и тут же вышел.
Зубаржат долго стояла у плиты и смотрела в одну точку. Настроение у нее испортилось. Деньги точно жгли ей руки. Она пришла в себя, услышав, как забулькал вскипевший чайник. Зубаржат спрятала деньги в карман и позвала:
— Шарип, Саидат, идите есть!
— Она не хочет, а я поем с удовольствием. — Шарип достал из шкафчика стакан, блюдце, откинул салфетку, которой были накрыты масло и хлеб.
— Сынок, ты сегодня меня очень обидел. — Глаза Зубаржат наполнились слезами.
— Что ты, тетя Зубаржат? — Шарип в растерянности встал и сел снова. — Я что-нибудь не так сказал?
— Нет-нет, прости меня, — заплакала Зубаржат и пошла в свою комнату.
— Тетя Зубаржат! — Шарип побежал вслед за ней. Зубаржат вытерла слезы.
— Вот эти деньги… — она вытащила из кармана бумажки, — скажи, разве люди только для этого живут на земле?
— Но нам и так неудобно, почти полностью на вашем иждивении. Как же быть? — растерялся Шарип.
— Я хотела, чтобы мы жили как одна семья. Для меня ведь не деньги главное, а это… — она прижала руку к сердцу.
— Тогда, тетя Зубаржат, мы вот как поступим: у нас одна семья, но кто, по горским обычаям, должен быть ее главой? Мужчина, не так ли?
— Да…
— Значит, я — глава семьи и обязан приносить в дом деньги. А поскольку Саидат еще учится и вы в доме — старшая, будьте главной хозяйкой. Согласны?
— Если вы будете послушными детьми, — просияла Зубаржат.
…И с того дня все стало общим.