— Представляю, сколько ты соберешь, — рассеянно ответила Мугминат, свесившись с подоконника и глядя на двор, где отец перевязывал ослику ногу, а бабушка держала его за голову и гладила между ушами.
— А я знаю, что ты потеряла босоножку! — неожиданно выпалил Омар.
— Это тебе Шапи сказал? — вспыхнула девушка.
— Да, то есть нет. Он спрашивал, не нашла ли ты босоножку… Лучше бы бабушка купила мне клюшки. А знаешь, Мугик, я думаю, твою босоножку сожрал волк.
— Дурачок, — и Мугминат погладила брата по голове, — разве волки едят босоножки? По-моему, им больше по вкусу ягнята.
— Еще как едят! — с живостью возразил Омар. — Знаешь, какие у них зубищи! Они что угодно сжевать могут.
— Мугминат, Омар, о чем вы там воркуете? — раздался из кухни недовольный голос Умужат. — Ешьте скорее и идите в сад, там уже наверняка все собрались.
Брат и сестра быстро расправились с чуду и урбечем и, взявшись за руки, побежали к подножию горы, где раскинулся многоярусный колхозный сад. И разговор у них был все о том же — о потерянной босоножке.
— Я знаю, как мы найдем, — говорил Омар, забегая вперед и заглядывая в лицо сестре. — Надо спеть одну песенку — и она сразу найдется. Я в прошлом году так нашел свой значок. Честное октябрятское! Вот слушай! «Потеряла девочка босоножку. Плачет она и плачет, а найти босоножку не может. Солнышко доброе, укажи ей пальчиком-лучиком, где она затаилась. Потеряла девочка босоножку. Плачет она и плачет, а найти не может. Колокольчики, а колокольчики, может, вы босоножку запрятали? Речка быстрая, может, в твою волну босоножка упала? Так, пожалуйста, выброси ее на берег. Может, волк голодный принял ее за ягненка? Так разинь свою пасть и выплюнь босоножку обратно. Может, заяц-трусишка утащил ее в свою норку и ждет, когда у его маленьких зайчат подрастут лапки. Косой, отдай босоножку. У твоих зайчат по четыре лапки, а босоножка-то всего одна. На что она им? Потеряла девочка босоножку, плачет она и плачет, а найти не может. Ласточка веселая, может, ты нашла босоножку и в клюве унесла? Тогда брось ее, пожалуйста, нам в ладони. А мы взамен дадим тебе горсточку зерна. Потеряла девочка босоножку, плачет она и плачет, а найти не может…»
— Какая длинная присказка, — засмеялась Мугминат и поцеловала брата. — Уж теперь-то моя босоножка обязательно найдется.
Когда они пришли в сад, он уже гудел как разбуженный улей. Два грузовика, доверху наполненные ящиками с абрикосами, выехали им навстречу из ворот.
— Сейчас нельзя искать, — шепнула брату Мугминат, — мы и так опоздали. Вот когда все пойдут обедать, мы с тобой и пошарим в орешнике. Договорились? — И Мугминат скорее нырнула в гущу деревьев, чтобы не видели, как поздно она пришла.
Но не успела она взяться за дело, как кто-то тяжело спрыгнул с дерева за ее спиной.
— Золушка, не примеришь ли ты этот хрустальный башмачок? — услышала она знакомый голос.
— Ой, Шапи! — обрадованно обернулась Мугминат. — Неужели нашел?
— А как же, — и Шапи галантно протянул ей красную босоножку. — Не угодно ли примерить? Я принц из аула Струна и хочу жениться только на той, кому она будет впору.
С тех пор Шапи еще долго, пока она не стала совсем взрослой, все называл ее Золушкой.
Бывало, встретит, когда идет из школы, и кричит еще издали: «Золушка, когда же ты своего принца в гости пригласишь?», «Золушка, а Золушка, скоро ли наша свадьба?»
Сначала Мугминат смеялась вместе с ним, потом стала обижаться, потом смущаться. И наконец она поймала себя на том, что ищет нечаянной встречи с ним, а увидев, прячется от него. Теперь, когда он называл ее Золушкой, она обижалась, а если не называл, обижалась еще больше.
Время от времени она забегала в его лудильню. Но это еще тогда, когда она была школьницей и не так стеснялась оставаться с ним наедине. Но как-то Умужат, застав внучку в лудильне, рассердилась: «Я не хочу, чтобы тебя видели здесь, рядом с неженатым парнем. Ты уже не маленькая, в твоем возрасте я держала на руках ребенка».
Теперь Мугминат заходила в лудильню только по делу. Но всякий раз она старалась хотя бы пробежать мимо и увидеть в окне взлохмаченную голову Шапи, склонившуюся над листом меди.
И вот однажды она услышала имя Узлипат рядом с его именем.
Много туфель и босоножек износила с тех пор Мугминат. И Шапи уже давно не называл ее Золушкой. И случай с потерянной босоножкой забылся. А сердце Мугминат по-прежнему поворачивалось за ним следом. Как подсолнух за солнцем.
XVIII
ЖИВЫЕ РАНЫ ВОЙНЫ