Первым моим порывом было крикнуть «Да-да, повтори!», но я тут же осёкся и задумался. Я хочу это знать вообще? А с другой стороны… ну, не вселился же в меня кто-то, или? От этой мысли мне стало не просто страшно, а так жутко, что я тут же мысленно отчаянно завопил: «Джуффин!». Ответом мне была гулкая тишина. После третьего надсадного мысленного вопля я окончательно уразумел, что шеф находится либо в мирах отдалённых, либо в тюрьме. Первое было наиболее вероятным, хотя последнее тоже не исключено.
«Шурф!» – мой новый вопль был ещё более душераздирающим. Надо признаться, я старался как мог.
«Макс?» – его ответ был медленным и слышался словно сквозь толщу воды.
«Шурф, пожалуйста, – мысленно орал я, – я, кажется, с ума схожу, представляешь?»
«С трудом, – спокойно ответил мой друг и так же спокойно спросил: – Ты не ранен? И где ты?»
«Я не ранен, и я в Управлении», – едва я успел сообщить эту информацию своему другу, как он прервал связь.
– Макс, – встрепенулся Куруш, – я не понимаю причин твоего волнения. Мне всё-таки называть то слово, которые ты произнёс? Или нет? Скорее всего, это чьё-то имя.
– Погоди, – мне вдруг почему-то стало страшно, просто так, безо всяких видимых причин, но я точно хотел услышать это слово, это имя (теперь и я не сомневался в том, что называл чьё-то имя), только когда придёт Шурф. Отчего-то я не хотел оставаться с этим знанием один на один.
Шурф появился в Управлении минут через десять. За это время я успел осушить пару чашек кофе, выкурить три сигареты и неоднократно измерить шагами расстояние между дверью и окном кабинета. Он явился в своём магистрском облачении, но с мокрыми волосами, из чего я сделал вывод, что, скорее всего, мой Зов настиг его на дне какого-нибудь тёплого водоёма (ну или не очень тёплого, Шурфу температура воды без разницы).
– Что случилось? – спросил он, внимательно меня разглядывая, а заодно и принюхиваясь. – Безумием от тебя не пахнет. С чего ты взял, что сходишь с ума?
– Понятия не имею, – честно признался я, – просто… такое чувство. Мне снилась какая-то ерунда, целиком вспомнить не могу, так, обрывки, отголоски – песок, пустыня, камни какие-то и вороны, что ли…
– И? – мой друг недоумённо поднял бровь, как бы говоря, что это всё, конечно, замечательно, но… Но есть ли что-то существенное, из-за чего я вытащил его из воды?
– Прости, Шурф, – я развёл руками, – кажется, я просто болван. И последнее время у меня нервы ни к чёрту.
– Так повторить? – Куруш пристально смотрел на меня.
– Тьфу ты! Вот же, вот оно! Чёрт, а я уже и забыл. Я вообще что-то стал рассеянным в последнее время, – сообщил я Шурфу, который моргал почти так же, как наш буривух, ничего не понимая и глядя на меня круглыми глазами.
– Макс открыл окно, какое-то время стоял неподвижно, а потом произнёс «Хугин», довольно громко и отчётливо, – пояснил Куруш, – и почему-то это слово его напугало.
– Кто это? – спросил Шурф. – Или что? Мне почему-то кажется, что это кто-то.
– Мне тоже, – ответил я. – Это определённо кто-то, только откуда этот кто-то вдруг взялся в моей голове, а?
Я в панике посмотрел на Шурфа. И увидел, как он улыбается.
– Макс, в твоей голове столько всего, что я не представляю, как ты со всем этим справляешься.
Он подошёл ближе. Я видел, как с его мокрых волос капли воды стекают на белоснежную мантию – он совершенно этого не замечл.
– Подумай, Макс. Что это за имя? Чьё? И почему оно тебя так встревожило? Попробуй медленно подышать на восемь, девять, десять… и сосредоточиться на этом имени.
– Слушай, я сейчас, наверное, не в том состоянии, чтобы сосредотачиваться…
– В том, в том, – спокойно сказал мой друг, подошёл ко мне вплотную, положил руку на голову, – вдо-о-ох, вы-ы-ыдох…
Я повторял за ним. Ещё раз – вдо-о-ох…
«Солнце клонилось к закату, его багровый шар уже повис над пустыней, освещая всё пурпурным и золотым. Я вёл коня под уздцы. Мой неутомимый конь мог бы скакать ещё не одну сотню миль, но сейчас передышка нужна была мне самому.
– Хуууугин, – я погладил своего ворона по голове, вглядываясь в его глазки-бусинки, – расскажи мне, что ты думаешь об этом?
Я понимал свою птицу без слов. Я, кажется, и так всё знал, знал наперёд – но всё равно шёл, упрямо шёл, не сворачивая, по этой всеми богами забытой пустыне, бесконечной, изнуряющей багряным зноем даже меня. Но шёл. Я знал, что впереди меня ждёт волчья пасть, тьма и ужас всего мира. Мне бы свернуть, отвернуться, забыться в любом из Миров, стать никем…
– Мунин, – окликнул я второго ворона, – запоминай. Всё. Запоминай. Ты расскажешь потом тем, кто останется, тем, что останется от Вальгаллы.
А до Асгарда так близко… и так хочется стать живым.
Я поморгал, пытаясь прояснить зрение. Асгард. Он был моим миражом, я видел его цветные мостовые и грибные светильники зажигали на улицах»…
– Макс, Макс, – я очнулся оттого, что Шурф тряс меня за плечи, – ты что? Ты где был?
- Я? – я недоумённо смотрел на своего друга. – В смысле – где?
– Ты что-то бормотал, а потом стал постепенно исчезать, – Шурф смотрел на меня внимательно и встревожено.
Давно я его таким не видел. Отчего испугался ещё больше.
– Да что такое-то? – мой внутренний истерик надсадно вопил. Я вообще не люблю не понимать, но ещё больше не люблю, когда не понимаю не только я, а не понимают такие замечательные люди, как Шурф или Джуффин. Потому что уж кто-кто, а эти два человека всегда были для меня олицетворением знания. Вот именно, знания – абсолютного, обо всём, обо всех, ну, или почти.
– Макс, ты помнишь, что тебе привиделось? – очень мягко спросил Шурф.
Я искренне попытался сосредоточиться – и понял, что если мне это удастся, то я снова попаду «туда» – незнамо «куда» и ещё менее знамо «зачем».
Я попытался объяснить эту незатейливую концепцию своему другу.
- Да-а, – протянул он, – я полагаю, что с этим всё равно придётся разбираться. Просто, может быть, не так скоро. Ты хотя бы помнишь, что там такого страшного?
– Волчья пасть, – не задумываясь выпалил я..
– Вот оно как, – Великий Магистр задумчиво поднял глаза к потолку.
– Слушай, если ты что-то знаешь, то, может быть, поделишься информацией? – сказал я довольно раздражённо.
– Макс, я думаю, стоит порыться в архивах Семилистника – на всякий случай, хотя что-то мне подсказывает, что там я не найду нужную информацию, – снисходительно сказал Шурф. – Так что пока я не знаю ровным счётом ничего.
– Ладно, – я махнул рукой, – странно это всё, да и Джуффин в последнее время мотается где-то…
Меня не оставляло чувство какого-то раздражения, странной безвыходности. Было ощущение, что я попался в кем-то очень своевременно и удачливо поставленный капкан.
Шурф, сидевший на соседнем кресле, встал, давая понять, что, в общем-то, разговор окончен, он всё понял – ну, во всяком случае, принял к сведению и пороется в Орденской необъятной библиотеке на предмет каких-то, пока не очень понятных мне (да, кажется, и ему тоже) изысканий.
Я видел, что он уже готов со мной распрощаться и шагнуть обратно в водоём, из которого я его так опрометчиво вытащил. Я тоже встал и потянул его за рукав:
– Не уходи.
Шурф внимательно посмотрел на меня, высвободил рукав мантии из моих цепких пальцев.
– Ты боишься? – спросил он напрямую.
Я кивнул.
– Хорошо, – он снова сел в кресло, – интересно, что же так сильно тебя напугало.
Мне было неловко и стыдно. Я чувствовал себя детёнышем-переростком, который боится бабайки и цепляется за взрослого, ища помощи и защиты. Что, дорогуша, совсем ты расслабился и разнежился, привык к абсолютно безмятежной жизни? Что, неужто тебе впервые снится какая-нибудь гадость? Вон, вспомни фэтана, небось похлеще сегодняшнего сна будет. Хотя, в общем-то, тогда меня Джуффин спать укладывал. Ага, и колыбельную пел.