- А, ветеран? Да нет, тут она где-то. Поищи и найдешь.
- Спасибо, - кисло благодарю я сторожа за эту 'ценную' информацию.
Выхожу из здания и оглядываюсь вокруг. Чуть впереди себя я замечаю женскую фигуру в легком дождевике.
Сердце начинает бешено колотиться в груди, рискуя вот-вот сломать грудную клетку. Это точно Лиля.
Почти бегом направляюсь к ней, пытаясь скрыть волнение. Но у меня это плохо получается. Мои колени дрожат, и очень хочется заплакать.
- Лилия Михайловна, - робко окликаю я женщину.
Она оборачивается, скользнув по мне взглядом. Затем снова отворачивается и, кажется, ускоряет шаг.
- Лилия Михайловна, подождите! - уже громче зову я. - Лиля!
Внезапно фигура впереди меня замирает и зябко передергивает плечами.
Ускоряю шаг, а вскоре и вовсе перехожу на бег. Спотыкаюсь, падаю, встаю и снова бегу к женщине. Наконец, я приблизилась к ней почти вплотную. Поднимаю голову и встречаюсь с ней взглядом. Тут же все мои сомнения полностью тают. Я не могла ошибиться.
Передо мной стоит все та же Лиля, как и семьдесят лет назад. Эти голубые яркие глаза нельзя ни с чем спутать. Таких глаз больше ни у кого нет.
- Чего тебе, девочка? - спрашивает меня Лиля, глядя на меня совсем как тогда, в нашу первую встречу.
Хочу сказать ей все, что мечется сейчас у меня в голове. Но всего лишь на секунду замираю, поймав ее взгляд.
Нет, говорить все это теперь будет ошибкой. Не надо напоминать ей о том, что произошло более семидесяти лет назад. Вместо этого дрожащим от волнения голосом говорю:
- Я просто хотела сказать вам спасибо. Спасибо за все, что вы для меня сделали.
Удивившись моим словам, пожилая женщина ласково улыбается, растроганно глядя на мое лицо.
Ее голубые глаза смотрят внимательно, изучающе. Растерянный взгляд перебегает от одного моего глаза к другому, а потом вдруг замирает, остановившись на чем-то за моей спиной.
Оборачиваюсь назад и, проследив за взглядом женщины, замечаю дуб. Его кора местами совсем черная. Зато крона пышная, густая. Особенно вверху. Ближе к небу листья ярко-зеленого цвета.
Я все еще молчу. Трудно поверить в то, что совсем недавно для меня здесь была деревня, а на том месте, где сейчас стоим мы с Лилей, был Генкин дом.
Женщина переводит взгляд на мое лицо. Смотрю на нее и вижу перед собой ту молоденькую цветущую женщину с длинной светлой косой и милой улыбкой. Теперешнюю Лилю от той Лили отличают только морщины. И в глазах теперь нет того веселого блеска.
Внезапно где-то рядом раздается автомобильный гудок. Вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь в сторону звука.
- Тебя ждут, - улыбается Лиля и слегка наклоняет голову, глядя на меня своими голубыми глазами.
Мне хочется еще многое ей сказать, но я понимаю, что все равно не стану этого делать.
- Спасибо, что смогли меня понять, - шепчу я, глядя в ее глаза. Женщина улыбается и отпускает мою руку.
Лилия Михайловна тепло прощается со мной и уходит. Я смотрю на нее до тех пор, пока она не скрывается в конце аллеи. Затем разворачиваюсь и иду к машине Феликса.
- Все? - спрашивает он меня, и я понимаю, что он наблюдал за нами.
Киваю головой.
- Все.
Феликс нажимает на педаль, и машина трогается.
Лагерь остается позади.
Прижимаюсь лбом к холодному стеклу и закрываю глаза. Один день моей жизни полностью изменил мой взгляд на саму жизнь. Словно я до этого дня и не жила по-настоящему.
Как жаль, что я все это поняла слишком поздно. Возможно, осознай я все это раньше, мне удалось бы избежать своих ошибок. А, возможно, я бы никогда не поняла этого, если бы не было той войны. И я имею в виду совсем другую войну. Войну, которую не видно...
Эпилог
- Вика, иди-ка сюда, поможешь!
Отрываюсь от чтения и откладываю книгу в сторону.
- Иду! - на всякий случай кричу я маме, поднимаясь с дивана, и спешу в соседнюю комнату.
- На-ка, возьми.
Мама стоит на табуретке, в руках у нее целая стопка книг. Она затеяла уборку еще вчера, и до сих пор не может разобрать все старые вещи.
Принимаю из ее рук книги и сдуваю с них пыль. Тут же сизое облако слетает с них и оседает на пол.
- Ну вот что ты делаешь? - недовольно бормочет мама, наблюдая за моими действиями. - Просто положи на стол.
Послушно кладу книги на стол, а сама прислоняюсь к косяку двери. Ладно, я могу постоять здесь. Буду на подхвате, если потребуется чем-то помочь.
- Я тебе удивляюсь, - говорит вдруг мама, глядя на меня сверху вниз.
- Почему? - машинально переспрашиваю я ее, наблюдая за тем, как ловко она метелочкой сметает с антресоли пыль.
- Такая хорошенькая стала, - нараспев произносит мама, но тут же смущается, наткнувшись на мой скептический взгляд. - Я имею в виду, послушная. Старательная такая, не грубишь ни мне, ни отцу. Как будто тебя подменили в этом лагере.
Мама смеется, откинув голову назад, и почти сразу же чихает от пыли.
- Будь здорова, - на автомате произношу я, погруженная в свои мысли.
Недавно я была с родителями на природе. Когда узнала, что они собираются пожить пару-тройку дней в палатке, сразу же попросилась ехать с ними. Они, конечно, очень удивились, но спорить не стали.
Звезды, как сказал тогда Тихон, всегда одинаковые. Он был прав. Они те же самые. Только все же дальше, чем были в тот раз.
Теперь я вижу, что все уже не такое, какое было раньше. Я не могу даже самой себе объяснить этого. Но во мне утвердилось чувство, что все, что было до этого, было не настоящим. И не стоящим. Наверно, я просто стала по-другому смотреть на этот мир.
- А ну-ка, - перебивает мои воспоминания мама. - Возьми вот это, а я сейчас спущусь.
Забираю из ее рук большую книгу. Мама слезает со стула и подходит ко мне. Садимся вместе с нею за стол, подвигая стулья друг к другу. Мама, как я минуту назад, сдувает пыль с обложки и открывает книгу. Понимаю, что это фотоальбом.
- А я думала, что он остался в старой квартире, - задумчиво говорит мама, листая страницы.
Краем глаза наблюдаю за ее действиями. Сейчас у меня нет особого желания смотреть фотографии столетней давности и слушать рассказы о том, как это было.
Тут мама-пионер, на другой странице мама-комсомолка. Дальше идут совсем старые потертые и давно выцветшие фотографии.
В коридоре зазвонил телефон.
- Подержи-ка, - мама подвигает ко мне альбом и выходит из комнаты.
Опускаю глаза на старые фотографии и вдруг вспоминаю о том снимке, который я взяла из сундука бабы Нюты. На той фотографии изображен Павел.
Возвращаюсь к себе в комнату и достаю снимок из верхнего ящика стола. Я нашла его в кармане джинс, он так и остался там, куда я его тогда положила.
Возвращаюсь назад и аккуратно вкладываю фотографию в свободную ячейку. И пусть этот человек мне никем не доводится, он, как и все остальные солдаты времен войны, настоящий пример мужества и героизма. Именно этим людям я обязана тем, что живу.
В комнату входит мама.
- Кто звонил? - машинально спрашиваю я у нее, глядя на выцветшие фотографии.
- Кто-кто... Кто еще нам может звонить? Феликс твой.
- А почему же ты мне трубку не дала?
- Вы опять с ним проболтаете два часа... Тем более, он мне сказал, что зайдет за тобой. В кино наговоритесь.
- Мам, ну вообще-то в кино не разговаривать ходят, а фильм смотреть...
- Ну ладно, ладно... - мама заметила фотографию Павла. - Странно, - говорит она задумчиво, рассматривая фотоснимок. - А вот эту фотографию я совсем не помню...
Слышу знакомый лай, который отвлекает меня от своих мыслей. Опускаю голову вниз, и вижу своего Джима, который уже лезет мне носом к лицу, привлекая к себе внимание. Вздыхаю, гладя его по лохматой голове.
Улыбаюсь своим мыслям и опускаюсь перед псом на корточки. С улыбкой протягиваю ему свою ладонь и вполголоса говорю:
- Дай, Джим, на счастье лапу мне.