- Ну? - наконец произносит Света, и я понимаю, что в ней накипело. - Так и будем молчать?
Молчу, усиленно делая вид, что меня тут нет, и сосредоточенно разглядываю узор на ковре.
- Ты, надеюсь, понимаешь, что твое поведение чересчур эксцентричное?
Удивленно поворачиваюсь к ней и поднимаю одну бровь. Эксцентричное? Серьезно? Так мягко о моем поведении еще никто не выражался.
- Довольно в гляделки со мной играть! - восклицает вожатая, хлопая ладонью по столу.
Света встает и, складывая руки на груди, прохаживается по своему полукруглому кабинету.
- Без тебя мне проблем мало как будто... - начинает она, и я понимаю, что залипла тут надолго. - С утра пропадаешь где-то, пропустила праздничный митинг, а когда объявилась, устроила драку в столовой! Где это видано, что ребенок приносит проблемы ровно как своим присутствием, так и отсутствием!
Пытаюсь вникнуть в смысл ее слов и понять, про какой митинг она говорит. А, наверно, про то возложение несчастной гвоздики к обелиску, расположенному на территории лагеря...
- Я звоню отцу, - докладывает Света и срывает телефонную трубку, делая пятую попытку дозвониться до моего предка.
Все это мне порядком начинает надоедать.
- Светлана Юрьевна, - доносится голос из-за запертой двери. - Светлана Юрьевна!..
Вожатая берет ключ и подходит к двери. Наблюдаю за тем, как она не может попасть в замочную скважину.
- Что случилось? - спрашивает она стоящего на пороге низкорослого мужчину. Не без злорадства отмечаю, что Света как-то вся напряглась, словно ожидая услышать про еще одного нарушителя дисциплины.
- Лилия Михайловна ждет вас, - докладывает мужчина, с интересом поглядывая в мою сторону.
Вожатая охает и, оглядываясь на меня, говорит:
- Я дозвонюсь твоему отцу, не переживай. А пока иди в зал.
Не теряя времени даром, проскальзываю за дверь. Конечно же, я не собираюсь идти в актовый зал, чтобы слушать рассказы о войне. В моем сознании тут же возникла картинка: на сцене в большом плюшевом кресле сидит старая девяностолетняя бабка, наполовину глухая и совсем слепая; вот она поднимает указательный палец и скрипучим голосом говорит: 'А в мои годы...' Нет уж, увольте. Это я слушать не собираюсь.
Проскальзываю в главный коридор и быстрым шагом стараюсь поскорее убраться к себе в комнату. Миновав холл, иду к лестнице. Совершенно неожиданно справа от меня открывается дверь актового зала, и из нее выглядывает пожилая женщина.
- Светлана Юрьевна, наверно, занята? - спрашивает она, по-видимому, у меня, так как в коридоре кроме нас никого нет.
Останавливаюсь на полпути и оборачиваюсь. Передо мной стоит высокая пожилая женщина. Бабулей ее просто язык не повернется назвать. Седые волосы на затылке собраны в тугой пучок, на носу очки, из-за которых на меня смотрят глаза чистого голубого цвета, как небо. Я раньше ни у кого не видела таких глаз. Пальцы женщины сжимают какую-то тетрадь, старую и потрепанную. Увидев мое лицо, она как-то странно отшатнулась от меня, и ее брови в удивлении взлетели вверх.
- Ты же Катя? - тихо сказала женщина, не спуская с меня глаз. Она смотрит на меня с прищуром; ее взгляд перебегает от одного моего глаза к другому.
- Не, бабуся, ты меня с кем-то путаешь. Я не Катя, - на ходу отвечаю я, скользя беглым взглядом по холлу. - Я Вика.
- Лилия Михайловна! - восклицает за моей спиной Света. - Простите мне мою задержку, обстоятельства заставили опоздать...
При последних словах вожатая смерила меня уничтожающим взглядом, желая, по-видимому, чтобы это 'обстоятельство' поскорее скрылось с ее глаз.
- Ничего страшного, - улыбнувшись, мягко ответила женщина.
Значит, это и есть та женщина-ветеран, которую все так ждали с самого утра. Я представляла ее совсем иначе.
Света, широко улыбаясь всеми зубами, прошла в актовый зал, на ходу поправляя свою прическу. Лилия Михайловна, кинув на меня быстрый взгляд, пробормотала что-то вроде 'обозналась' и зашла в зал вслед за Светой.
Эта случайная встреча оставила во мне неприятный осадок. Внутри проснулось чувство, будто бы я забыла нечто очень важное. Списав все на нервы, изрядно помотанные мне за день, я продолжила свой путь, но странное чувство и не думало меня покидать. Весь путь в свою комнату я размышляла о том, почему эта женщина кажется мне такой знакомой. У меня сложилось впечатление, что она действительно меня знает, только забыла имя. Конечно, в школе я весьма популярна по нескольким причинам. Первая из них заключается в том, что мой отец, Александр Ковалевский, известный бизнесмен, держащий в своих руках довольно крупную компанию. Вторая причина в том, что он же является одним из спонсоров этого учебного заведения. Ну а третья причина связана непосредственно со мной. За моими плечами рекордное количество объяснительных за пять лет обучения. Подумать, так я вообще почти легенда. Однако это не объясняет того факта, что совершенно чужая женщина откуда-то меня знает. Возможно, она правда всего лишь обозналась.
Оказавшись в комнате, я сразу же взяла в руки телефон в надежде увидеть в нем хотя бы один пропущенный вызов от Феликса. Ну не может же он так долго на меня сердиться?!
Пропущенных нет.
Сажусь на кровать, подперев руками голову. Наверно, Феликс прав. Я во всем виновата. Надо позвонить ему и извиниться.
С этим непоколебимым решением я начинаю набирать его номер, но тут же спохватываюсь, что на моих плечах отсутствует его куртка. Эта мысль остро уколола меня куда-то под ребро. Вскакиваю, сжимая в руке телефон, и пытаюсь вспомнить, куда могла деть эту драгоценную вещь. Прихожу к выводу, что оставила ее на крыше. Вздыхаю и направляюсь к выходу из комнаты.
Вступая в старый коридор, вспоминаю того военного с фотографии, а также свой недавний страх, который, кстати, снова дает о себе знать. Ума не приложу, отчего мне так страшно здесь находиться. Сколько раз ходила тут - все было нормально. Но, лишь стоило мне только увидеть ту старую фотографию, как в душе поселилось чувство, словно я совершила какую-то страшную ошибку. Хотя... Я почти всю свою сознательную жизнь живу неправильно.
Вздрагиваю от того, что за моей спиной раздаются быстрые шаги, и чей-то голос выкрикивает мое имя:
- Вика!
Замираю, и в этом неловком положении, стоя на одной ноге и не решаясь опустить вторую на пол, нахожусь около минуты. Голос тем временем приближается.
- Вика! Вика!
Горло сжимает спазмом; по шее катится холодный пот. Парализованная страхом, словно в кошмарном фильме, не могу двинуться с места. Наконец, я узнаю голос. Это Лера.
Вздыхаю с облегчением. Становится смешно. Кого я еще ожидала увидеть? Вампиров или оборотней? Надо было догадаться, что только вездесущая Лера способна шастать по темным коридорам в поисках нарушителей дисциплины. Теперь мне больше всего на свете не хочется, чтобы она меня нашла.
Быстро оглядываюсь по сторонам. Прятаться негде, назад пути тоже нет - вот-вот оттуда выскочит Лера. Значит, лезем на крышу.
Стараясь не слишком громко топать, бегу в конец коридора и дергаю за ручку маленькую дверь, скрывающую за собой лестницу на крышу. Видно, что-то заело. Дергаю еще раз и еще. Дверь не поддается. Только сейчас замечаю замок.
Вспышкой в голове осознание: заперто! Наверняка это работа рук Светы, она-то видела, с какой стороны я иду на ужин. Со злости пинаю дверь ногой и, словно затравленный зверек, ищу глазами место, подходящее для того, чтобы спрятаться.
- Вика, ну где же ты? - раздается совсем рядом раздраженный Лерин голос. Отскакивая от стен, он эхом проносится по коридору, долетая до меня, и отдаваясь где-то внутри.
И тут я замечаю дверь. Прямо напротив меня. Подбегаю к ней и дергаю за ручку. Открыто! Не раздумывая, шагаю внутрь маленького помещения и закрываю за собой дверь. Какое-то время снаружи раздаются шаги и недовольное ворчание Леры. Сижу и тихо радуюсь, представляя себе, как она сейчас ломает голову, гадая, куда же я подевалась. Наконец, Лера уходит, но я все еще не решаюсь выйти из своего убежища. Чутко прислушиваюсь к тишине. И вот когда я уже собираюсь открыть дверь, совсем рядом снова раздаются шаги. Отдергиваю руку от дверной ручки и вовремя - кто-то распахивает дверь.