Не стану, не стану, не стану!
Стоило нити коснуться кожи Торея, она загорелась в моих ладонях. Я завизжала и отбросила ее. Боль, жгучая и пронизывающая, окутала руки. Из глаз хлынули слезы, на миг растворив все вокруг.
– Мое почтение, – прозвучал хриплый голос Торея. Он сел на кровати. – Вижу, что ты не трусиха, коль решила меня убить.
Я взглянула на него со злобой, но закусила губу: делать себе еще хуже не хотелось. На сей раз он будет душить меня, пока не надоест, в этом не было сомнений.
Он усмехнулся, словно я произнесла это вслух.
– А говоришь, что знаешь легенду о князе-духе. Он не по доброй воле остался в этом мире. Его привязал к себе слуга Моран и попросил волхвов сотворить такое заклинание, которое не даст князю лишиться разума да заодно убережет Морана. Ты поклялась защищать меня, так что заклинание не даст меня убить.
– Да не давала я никакой клятвы! – выпалила я и тут же осеклась. Давала. Здесь, в этой комнате!
– Ах ты, жабья бородавка! Ты заставил меня!
Торей с довольным видом опустился на подушку.
– Тебе стоит следить за тем, что вылетает из твоего поганого шиньянского рта, – добродушно посоветовал он. – Я не уснул бы с тобой в одной комнате, не будь у меня защиты.
По моим щекам бежали слезы злобы и боли.
– Все равно не стану оберегать тебя! – зашипела я. – Будь то шальная стрела или вражеское копье, а может, милостью Светавы дикий зверь, но ты подохнешь и вместе со мной станешь ждать суда у Кшая! – Я шмыгнула носом. – Ты предводитель насильников и убийц, сеятель горя, и будь я проклята, если подниму меч на твою защиту и спасу твою несчастную жизнь от гибели. Не бывать этому!
Торей смерил меня спокойным взглядом, словно я была полотном, чьи сплетенные нити он сотни раз разглядывал перед сном.
– Бывать, – равнодушно выдохнул он и закрыл глаза.
Я же взревела и сжала ладони. Боль от ожогов ударила по телу, прокатилась по хребту и отозвалась слабостью в ногах.
Не в силах совладать с собой, я опустилась на пол, сложила обожженные руки на животе и заплакала. Глупо было думать, что я смогла бы убить кого-то, смогла бы защитить себя. Никогда, никогда не могла ни за себя постоять, ни за мать. Только и делала, что покорно жила в родительском доме и ждала замужества, смотрела, как отец колотил ее, и молчала.
Ненавижу… ненавижу себя.
Ладони горели и зудели, и я не знала, чем унять эту боль.
Тяжелый вздох дал понять, что мое горе мешало Торею уснуть. Он сел и спустил ноги на каменный пол, посмотрел на меня, будто решая: выставить за дверь или снова накинуть нить на шею. Когда он встал, я дернулась.
Торей опустился подле меня.
– Прошу, – проскулила я, глядя сквозь слезы, – дай мне уйти из этого мира.
Он поджал губы и покачал головой.
– Я могу забрать часть твоей боли. Станет полегче. Но о большем не проси.
От такого предложения я даже перестала плакать.
Торей молчал, давая мне время для раздумий.
– Я пыталась убить тебя, а ты хочешь облегчить мои страдания? – Я сглотнула слезы. – Неудивительно, что тебе нужна защита.
– Не считай это щедростью. Мне предстоит сделать из тебя воина. Пока твои руки будут болеть, ты не сможешь взять меч, а я не смогу сдержать обещание, данное брату, и ты так и будешь всюду таскаться за мной. Ни тебе, ни мне это не нужно. – Он вытянул вперед ладони. – Поднеси свои.
Но я только смотрела на него с недоверием.
– Ты совсем не знаешь легенды о князе-духе.
– Да что ты заладил? При чем тут эта легенда?
– Да при том, что князь Раней жил и правил Овтаем, а когда смерть нашла его, взял слово со своего летописца Морана, что тот вернет его к жизни с помощью колдовства. На ваших землях это лишь детская сказка, для нас же – величайшее наследие, и слова Морана передавали из века в век, а его записи переводили лучшие мудрецы Лесов, в том числе и Викай. Раней и Моран были связаны и духом, и телом, и один мог забирать боль другого. Так что, – он снова протянул мне ладони, – позволь.
Я и раньше обжигала руки – в отцовской мастерской или об печь, и боль была нестерпимой, пока мать не окунала мои ладони в ведро с холодной водой. Но теперь как можно мне помочь?
Кожа горела и покалывала, отзывалась болью во всем теле.
Я послушно вытянула ладони. Торей поднес к ним свои, оставив между ними едва заметную пустоту.
– Тебе будет больно.
– Это не та боль, которой я боюсь, – мимолетно улыбнулся он и закрыл глаза.
Вскоре я почувствовала, как боль притупляется. Жжение отступало, оставаясь неприятным воспоминанием на коже.