– Эй!
– И все же мой брат желал мира между нами, он был готов жениться на дочери Пуреза, лишь бы мы не враждовали. Он жизнь отдал, защищая оба народа, и я не позволю отцу и его прихвостням спустить все в помойную яму! Не позволю Лесам и Равнинам перебить друг друга. – Голос сорвался, и Торей прочистил горло. – Нам. Нужно. В лагерь.
Его слова запутали меня. Он пытался не дать войне начаться? И на их земли кто-то нападал? Кто?
– Голова раскалывается от твоих речей, – простонала я и зажмурилась.
– Быть не может, у меня нет беды с головой.
– Я бы поспорила.
Я распахнула глаза. Сама от себя не ожидала таких слов. Сейчас он разозлится…
Торей смотрел на меня, будто вот-вот ударит, но в следующий миг он опустил голову и тихо рассмеялся.
– Все же ты напоминаешь мне Кисея. Ладно, – он взъерошил волосы и осмотрелся, – много в дорогу не возьмем. Осталось дождаться темноты. И мешок с травами взять, от коня смердит, сколько бы его ни намывали! – На его губах играла шальная улыбка. – Ох и разозлится же отец, когда узнает о побеге.
С этими словами он шагнул к столу.
За дни до погребения на мою деревню никто не нападал, и это успокаивало. Это давало надежду, что те валгомцы случайно оказались в лесу, пусть по самой глупой причине, пусть нарушив несколько законов, но не напали… Но кто нападает на их земли? Торея ведь не просто так не выпускали из замка. Его оберегали как единственного наследника Овтая.
«Проклят в роду может быть только один, последний представитель», – вспомнились мне его слова в ночи.
Уж не боялся ли князь смерти сына потому, что тогда проклятие вернется к нему?
До наступления темноты мы просидели в покоях. Торею становилось хуже. Порой он не мог притупить нашу связь, и я каждым клочком кожи прочувствовала его боль. Это было похоже на ощущение, когда ты запинаешься и падаешь на землю со всего маху, от удара не можешь вздохнуть и чувствуешь только звенящую боль во всем теле. А еще это похоже на то, как если бы по тебе проехала груженная зерном телега и переломала кости или если бы ты упал с коня на полном ходу. Хотя нет, все это и близко не похоже на то, что выносил Торей: его кости ломались и как будто желали вырваться из его тела на белый свет.
Я была уверена, что Кисей перед дорогой заглянет к Торею. Уж кому, как не ему, знать, что его друг, откровенно говоря, безумен и может что-нибудь сотворить? Но воевода не появился.
Когда на небе начали загораться звезды, а огни в окнах замка понемногу угасали, мы спустились на задний двор в конюшню. Лошади встретили нас ржанием. Казалось, на этом наш побег и завершится, но никто нам не помешал: замок попросту опустел. Все люди, которых я встречала здесь, не считая слуг, были дружинниками. Стало быть, они уже мчали в сторону своих военных лагерей. По пути мы встретили нескольких, но нам удалось их обойти.
Он велел мне ждать у входа, а сам скрылся за дверью конюшни.
И когда впервые со дня смерти меня окружила тишина, я узнала шум большой реки. Шелестящий звук, который я не слышала раньше, но точно была уверена: так звучали покои богини Видавы.
Я обернулась. Прямо перед замком раскинулась бескрайняя вода, завораживающая в лунном свете. Вдали кричали птицы. Дорога была усыпана огоньками – цветами, которые днем спали, но по ночам напоминали угольки костра. Их лепестки и стебли могли обжечь, потому они росли даже зимой. На Равнинах они редко встречались, и я даже позабыла об их существовании.
– Ты ведь никогда не видела море, – донесся тихий голос Торея.
Он вывел во двор огромного черного коня под уздцы. Черная грива, густая и блестящая, не была сострижена, как у шиньянских коней, хвост не был стянут нитями. Если бы не седло, конь казался бы неприрученным зверем.
– М… море? – повторила я.
Он кивнул.
– Эта большая вода называется так. Море. В нем обитает Видава, а еще добывают рыбу, но только не по праздникам. Богиня обидится. – Княжич хлопнул коня по боку и улыбнулся. – Это Тьма. Он быстрый.
Торей ухватился за гриву и взобрался на него, и тут меня осенило.
– А-а-а… так. Кажется, мы никуда не поскачем.
– Почему?
– Я не могу касаться окружающего мира, помнишь? Я поэтому сижу на полу. – Я развела руками. – Уж извини, но я не побегу за конем.
Торей посмотрел так, будто не верил в мои слова, а затем хмыкнул.
– А нить?