ГЛАВА 2 Бежать
Утром, придя в себя от вчерашнего, я выбрался из дома и направился к Маркизе. Проходя мимо вольеров, я увидел Грома. Он представлял собой жалкое зрелище. Весь в бинтах, ухо оторвано, одного глаза, как и не было, повсюду кровь. Гром поднял голову в мою сторону, и посмотрел единственным глазом.
- Это ты Граф?
- Да, - в страхе ответил я.
- Иди сюда. Не бойся. Я уже никому не смогу причинить боль, даже такому трусишке, как ты.
Я пробрался сквозь прутья и медленно подполз к нему. Отвратный запах крови и гноя бил в ноздри.
- Меня, скорее всего, усыпят, а ты займешь мой вольер, - сообщил он. – И тогда тебе уже не уйти отсюда. Я слышал, что тебе говорила Маркиза. И она права. Ты не должен оставаться здесь. – Слова ему давались с трудом, горло было разорвано, и при каждом слове оттуда сочилась потихоньку кровь. Я не мог просто так смотреть на это.
- Но, ты же поправишься, - в надежде произнес я.
- Нет, мне уже не выжить. Слишком тяжелые раны. С такими никто не выживает. Но, ты сейчас слушай меня, не отвлекайся. Смотри, если тебя посадят сюда, у тебя будет только один путь: бежать во время тренировок.
- Они такие… такие…. – я не мог подобрать слов, чтобы рассказать всю боль, весь страх, что я испытал вчера.
- Я знаю, я тоже это проходил. Но ты должен быть сильным и смелым. Иначе закончишь жизнь вот также, как и я. А теперь иди. Скоро за тобой придет хозяин. Поешь то, что у меня в миске, и иди.
Я глянул в сторону чашки с едой: она была нетронута со вчерашнего вечера.
- У меня уже нет сил даже на это, - грустно сказал Гром, видя мой недоуменный взгляд.
- Давай, я принесу тебе сюда кусок, разжую его, чтобы ты мог поесть, - воскликнул я.
- Нет, малыш, это мне уже не поможет. А ты поешь, тебе нужны силы. Хозяйка-то совсем тебя не кормит.
Я с неохотой приблизился к чашке. Запах еды заставил мой желудок стонать. Я принялся есть, с трудом проглатывая куски мяса. Когда с едой было покончено, я оглянулся на Грома, чтобы поблагодарить его. Он не шевелился, а его глаза смотрели в вечность. Гром умер. Вот так просто взял и умер. В тот момент, пока я ел еду из его миски.
Я подполз к нему и уткнулся своим носом в его нос. Печаль накатила меня. Я лизнул его в нос, а потом сел и завыл. Вся боль, весь страх уходили из меня через этот вой. За мной завыли собаки из всех вольеров, соединяя наш вой в песню по погибшему другу.
На вой из дома выскочил хозяин, а вслед за ним и сама хозяйка.
- Угомони их сейчас же, - крикнула она хозяину, - иначе я перестреляю их всех уже. Как я устала от твоей псарни. Однажды, я потравлю их всех!
- Что ты такое говоришь?! – воскликнул хозяин. – Благодаря этой псарне у тебя есть дом, и все, что в нем, у тебя есть деньги на шмотки и развлечения. Иди в дом сейчас же!
После этого хозяин подошел к вольеру, и вытащил меня из него. Потом он достал телефон и позвонил кому-то.
- Приезжайте, надо убрать мертвечину.
Он говорил это так легко, как будто даже и не переживал за Грома. Ему было все равно. Мы были лишь средствами достижения денег. И все хорошее отношение, которое он проявлял ко мне, было лишь необходимостью для моей дрессировки.
- Так, время поджимает, нам пора уже ехать, - сказал он мне, направляясь к своей повозке.
Пока мы ехали, мои мысли все время возвращались к Грому. Он был огромным, вожаком всей нашей стаи. Его побаивались. Детей к нему не подпускали: настолько он был свиреп и безжалостен. И вот кто-то другой, такой же исполин среди собак, убил его. Безжалостно искалечил и Гром умер.
Собака никогда сама не станет такой жестокой. Это все делает человек. Это он заставляет, стравливает, убивает. Я посмотрел на хозяина взглядом, полным ненависти и злобы. Во мне больше не было страха. Я должен выбраться отсюда и освободить собак от этого гнета.
Вадим встретил нас возле дороги.
- О, парень сегодня сыт, - сказал он, глядя на меня.
- Съел еду Грома. Тот сдох все-таки. Теперь из этого, - хозяин кивнул на меня, - надо сделать хотя бы тоже самое, а в идеале страшнее, сильнее и злее. Поэтому давай свои полные тренировки.
Вадим кивнул, и мы направились на площадку. Он взял железку и хотел прицепить мне на шею. Я зарычал, оскалил зубы и показал, что готов укусить, если он продолжит.