Джо наблюдал, как Дион глядит поверх высокого тростника на голубое небо с оранжевыми разводами. То было странное смешение красок: дневная синева изо всех сил старалась удержать позиции, в то время как оранжевый вечер выдвигался маршем из кровавых сумерек.
— Эти краски лишены какого-либо смысла. Их тут слишком много. И в Тампе то же самое. Что у нас было в Бостоне? У нас там был синий, серый был, желтый, когда всходило солнце. Деревья были зеленые. Трава была зеленая и не вымахивала на чертовы десять футов. Все имело смысл.
— Да. — Джо подозревал, что Диону необходимо слышать его голос.
До желтого домика оставалось около четверти мили, пять минут ходьбы по сухой дороге. Но по влажной земле уже десять минут.
— Он построил его для дочери, так, кажется?
— Так говорят.
— Как ее звали?
— Не знаю.
— Как это ты не знаешь?
— Да запросто — не знаю, и все.
— И никогда не слышал?
— Наверное, слышал. Не помню. Наверное, слышал, когда мы купили ферму и нам впервые рассказали эту историю. Его звали Карлос, предыдущего владельца. Но вот дочь? Да на кой черт мне знать ее имя?
— Знаешь, это даже как-то неправильно. — Он обвел рукой поля и холмы. — Она жила здесь. Играла, бегала, пила воду, ела. — Он пожал плечами. — У нее должно было быть имя. — Он снова посмотрел через плечо на Джо. — Что с ней сталось потом? Это-то ты знаешь?
— Она выросла.
Дион снова отвернулся от него.
— Ну, это-то несомненно. Но что с ней сталось? Она до сих пор жива? Или купила билет на «Лузитанию»?[164] Что?
Джо вынул револьвер из кармана, опустил руку, прижав к правому бедру. В левой он по-прежнему нес чемодан Диона, ручка из слоновой кости сделалась скользкой от пота. В кино, когда Кэгни или Эдвард Г. Робинсон стреляли в человека, жертва гримасничала, после чего элегантно перегибалась пополам и умирала. Даже когда стреляли в живот — а Джо знал, что такая рана заставляет человека хватать воздух скрюченными пальцами, лягать землю, визжать, призывая на помощь маму, папу и Господа. Но уж точно не умирать в тот же миг.
— Я ничего не знаю о ее жизни, — сказал Джо. — Не знаю, жива она или нет, не знаю, сколько ей лет. Знаю только, что она уехала с острова.
Желтый дом приближался.
— А ты?
— Что?
— Не собираешься уехать с острова?
И человек, которому выстрелили прямо в грудь, тоже не умирает сразу. Смерти требуется время, чтобы сделать свое дело. Девять граммов свинца могут отрикошетить от кости и полоснуть по сердцу, вместо того чтобы пронзить его насквозь. И в это время человек не теряет сознания. Он стонет и бьется, как будто его бросили в ванну с кипятком.
— Сомневаюсь, что на свете есть место, куда я сейчас мог бы отправиться, — сказал Джо. — Здесь для меня и Томаса безопаснее всего.
— Боже, как я скучаю по Бостону.
Джо доводилось видеть, как люди с пулей в голове идут, зажимая рану, прежде чем тело начинает оседать и ноги наконец-то подкашиваются.
— Я тоже скучаю по Бостону.
— Мы не были созданы для этого.
— Не были созданы для чего?
— Для этого жаркого, влажного климата. Мозги плавятся, и весь ты как вареный.
— Так ты предал меня ради этого — ради высокой влажности?
Единственный выстрел, каким убивают наверняка, — это в затылок, в основание черепа. Во всех прочих случаях пуля может отклониться куда угодно.
— Я никогда тебя не предавал.
— Ты предал нас. Ты предал наше дело. Это одно и то же.
— Нет, не одно. — Дион обернулся к Джо, без всякого удивления посмотрел на пистолет в руке друга. — До того как это стало нашим общим делом, оно было нашим делом. — Он ткнул в грудь себя и Джо. — Моим, твоим и моего несчастного бестолкового братца Паоло, упокой, Господи, его душу. А потом мы стали… чем мы стали, Джо?
— Частью чего-то большего, — сказал Джо. — И, Дион, ты потом восемь лет заправлял филиалом компании в Тампе, потому нечего сейчас петь о старых добрых временах и пускать слезу по дому без лифта на Дот-авеню, где не было холодильника, а туалет на втором этаже вечно не работал.
Дион отвернулся и пошел дальше.
— Как называется, когда знаешь одно, но продолжаешь верить в обратное?
— Не знаю, — сказал Джо. — Парадокс?
Плечи Диона поднялись и снова опали.
— Можно и так. Да, Джозеф…
— Не называй меня так.
— …Я знаю, что восемь лет управлял компанией, а десять лет до того карабкался наверх. И может быть, если бы представилась возможность начать все сначала, я поступил бы точно так же. Однако пара… — Он обернулся к Джо.
164
Британский трансатлантический пассажирский лайнер, потопленный в 1915 году немецкой подводной лодкой.