Тесса отправилась с отцом в Коллесано, на побережье Тирренского моря; прибыли они туда на другой день после ее семнадцатого дня рождения. Федерико нанял людей, чтобы охранять приданое Тессы, состоявшее по большей части из драгоценностей и монет, доставшихся ей по материнской линии. Но в первую же ночь, которую они провели в гостевом домике поместья Примо Альевери, охранников перерезали, а приданое украли. Примо Альевери почувствовал себя оскорбленным. Он прочесал всю деревню в поисках разбойников. Уже в сумерках, за изысканным ужином в парадной гостиной, он заверил гостей, что он и его люди уже вплотную подобрались к подозреваемым. Приданое вернут, и свадьба, как и намечалось, состоится в ближайшие выходные.
Когда Федерико впал в блаженную дрему, люди Примо отвели его в гостевой домик, а сам Примо изнасиловал Тессу прямо на столе и еще раз на полу у камина. Затем он отослал ее вслед за отцом, она пыталась разбудить Федерико, но тот спал мертвым сном. Она легла на пол у кровати, вся в крови, и незаметно уснула.
Утром их разбудил гвалт во внутреннем дворе, перекрываемый криками Примо. Они вышли из гостевого домика; перед ними возвышался Примо с двумя своими людьми, за спиной у них висели ружья. Лошади Тессы и Федерико вместе с фургоном уже ждали у двери. Примо воззрился на гостей:
— Мой большой друг из вашей деревни написал мне, что твоя дочь — не девица. Она puttana и не годится в невесты для человека моего положения. Убирайся с глаз моих, коротышка.
В эти мгновения и в несколько последующих Федерико еще протирал глаза со сна. Казалось, он в полнейшем замешательстве.
Потом он увидел кровь, пропитавшую красивое белое платье дочери, пока та спала. Тесса так и не поняла, откуда он взял кнут, но он хлестнул им по глазам одного из прислужников Примо и напугал лошадей. Второй прислужник нагнулся к своему раненому товарищу, но тут лошадь Тессы, рыжая кобыла, вырвалась из упряжи, лягнула его в грудь и убежала. А Тесса как завороженная смотрела на отца, милого, мягкого, слегка pazzo, на отца, который ударами кнута сшиб Примо Альевери на землю и хлестал его до тех пор, пока по двору не полетели клочья кожи. С помощью одного из охранников (и его ружья) Федерико получил ее приданое обратно. Сундучок стоял на самом видном месте в хозяйской спальне. Поймав сбежавшую лошадь, они с отцом еще до темноты покинули деревню. Два дня спустя, истратив половину приданого на взятки, они добрались до Чефалу ,[42] сели на корабль и приплыли в Америку.
Рассказ был сбивчивым — не из-за того, что Тесса еще не освоила язык, а потому, что старалась быть точной.
Дэнни усмехнулся:
— Значит, в тот день, когда я тебя нес… когда я с ума сходил, пытаясь подбирать итальянские слова, ты отлично понимала по-английски?
Тесса чуть приподняла брови и слабо улыбнулась.
— Я в тот день ничего не понимала, кроме боли. А ты хочешь, чтобы я тогда еще понимала по-английски?.. Этот ваш… безумный язык. Говорите четыре слова, где хватило бы одного. Помнить английский в тот день? — Она отмахнулась. — Глупый мальчик.
— Мальчик? — повторил Дэнни. — Я на несколько лет старше тебя, милочка.
— Да, да. — Она закурила очередную едкую сигарету. — Но ты мальчик. У вас страна мальчиков. И девочек. Никто так и не вырос. Вы слишком много радуетесь.
— Чему радуемся?
— Этому. — Она взмахнула рукой, указывая на небо. — Этой большой глупой стране. У вас, американцев, нет истории. Только «сейчас». Сейчас, сейчас, сейчас. Одно хочу сейчас, другое сейчас.
Дэнни ощутил внезапный прилив раздражения:
— Но при этом все чертовски торопятся удрать из своих стран и приехать сюда.
— Ну да. Улицы, вымощенные золотом. Великая Америка, где каждый может нажить богатство. А что с теми, кто не смог? Как насчет рабочих, полисмен Дэнни? А? Они работают и работают, а когда заболевают, компания говорит им: «Прочь. Идите домой и не возвращайтесь». А если они поранятся на работе? То же самое. Вы, американцы, всё болтаете о вашей свободе, но я вижу одних рабов, которые думают, будто свободны. Я вижу компании, которые обращаются с детьми и родными рабочих по-свински, как…